Бритоголовый с любопытством оглядывался.
— Ничего, ничего… Твоя, значит, квартирка? Приватизированная, надеюсь?
— Да.
— Ну вот, Саня, положение у тебя аховое. Очень ты провинился перед одним человеком, и за это придется платить.
— Если вы имеете в виду проект, то…
— Погоди, Саня, не шебуршись. Чего ты скажешь, я знаю. Дескать, пешка, выполнял чужую волю и все такое прочее. Это все верно, но не совсем. С твоим шефом разберутся, не сомневайся, но сейчас речь о тебе. Хоть ты и пешка, но все же взрослый человек и должен сам отвечать за свои поступки. Тебя предупреждали, да? Аванс ты взял?
— Предупреждали, но я…
Гость сморщился, сделал знак парню, который стоял у двери, и тот издали, словно руки у него вытянулись на метр, небрежно мазнул меня по губам. Сразу я почувствовал во рту липкий вкус крови.
— Не надо лишних слов, — пояснил бритоголовый. — Отвечай коротко, ясно, мы же не на митинге. Так вот. Повторяю, положение у тебя аховое, но выход есть. Причем единственный. Сейчас подпишешь бумажку… Костя, дай ему ручку!.. Подпишешь бумажку — и расстанемся с миром. Будешь артачиться — замочим.
— Какую бумажку?
Громила по имени Костя развернул кожаную папочку и подал мне красивый голубоватый формуляр. Это была купчая на мою квартиру. Я мельком проглядел ее: все было в полном ажуре: адрес, метраж, исходные данные и прочее… даже оттиснуты две печати, удостоверяющие, что документ действителен.
— Числа просроченные, — сказал я. — Сейчас июнь, а проставлен апрель.
— Молодец, архитектор, — засмеялся бритоголовый. — Хорошо держишься. Но время тянешь зря. Тебя что смущает-то? Квартиру жалко?
— Куда же я без квартиры? Это все, что у меня есть.
— Правильно! — обрадовался бритоголовый. — И вот тут тебя ждет приятный сюрприз. Мы же не звери, Костя!
Расторопный помощник сунул мне вторую бумагу. Это была тоже купчая и тоже оформленная по всем правилам: комната в Митино, восемь квадратных метров, адрес, печати и все мои данные, вплоть до паспортных.
— Видишь, на улицу не выкидываем, хотя могли бы. Вина на тебе большая. Подписывай, не тяни. Ты же понимаешь, мы из тебя подпись все равно выколотим. Но добром-то, полюбовно не лучше ли?
— Мне бы хотелось немного подумать, — сказал я.
Сыроватые глаза налетчика наполнились чем-то вроде измороси.
— Трусишки у тебя, Саня, клевые. Где покупал? Ну-ка, вытряхните его из них, ребятки!
Ребята были крепкие, сноровистые. Дружно засопев, подняли меня над полом и сдернули трусы. Ощущение голого, беспомощного слизняка в руках озорников трудно передать, но поверьте, это удовольствие сомнительное.
— Как на медосмотре, — хихикнул я. — Тебя хоть как зовут, маньяк вонючий?
Тот, который Костя, ухватил меня за член и потянул книзу. Все трое дико заржали, и, вероятно, было отчего.
— Погодите, — сквозь смех распорядился бритоголовый, — Оторвать успеем. Расстелите-ка его на полу.
Два точных пинка — и я очутился на спине, мордой кверху. Главарь вылез из кресла и подошел ближе.
— Не боись, архитектор, — прокаркал сверху, — это только начало.
Огромным кожаным ботинком он наступил мне на кадык и надавил. Я захрипел, извиваясь, перед глазами метнулись огни. Чуть-чуть он ослабил нажим.
— Вот так, ребятки, — заметил назидательно. — Был архитектор, а стал обыкновенный червяк. Сейчас мы из него сделаем циклопа.
Затянувшись, он нагнулся и ткнул сигаретой мне в лицо. Целил в глаз, но я отклонился, и сигарета попала в висок.
— Ну что, подпишешь?
— Еще бы, — простонал я. — Разве стерпишь такие муки.
Подняли, швырнули в кресло. Папку с документами — на колени, шариковую ручку — в пальцы. Комната прыгала передо мной, и бандитская троица забавно подергивалась, как в лихом танце «ча-ча-ча».
— Ручка не пишет, — сказал я. — Только царапает.
Бритоголовый недовольно хмыкнул. Тот, который Костя, нагнулся, чтобы проверить, не обманываю ли я. Тут я оказал сопротивление. Я всегда его оказывал, когда меня загоняли в угол. Они вряд ли ожидали, что червяк укусит. Зажав ручку в кулаке, с размаху, снизу я вонзил ее в склонившуюся рожу. Ручка ушла в подкрылье носа, как в тугое тесто, и сломалась. Костя, истошно заверещав, отвалился к двери. Его напарник изумленно пялился, и я успел обхватить его колени и повалил на пол. Все пока складывалось удачно. Я вскочил и прыгнул на бритоголового. Более того, мне удалось вцепиться в его глотку. Испытывая острейшее наслаждение, я начал его душить. Мокрые глаза поползли из орбит двумя голубоватыми гусеницами. Тонкая шейка промялась под моими пальцами до самых позвонков. Наверное, чтобы закончить дело, мне не хватило каких-то секунд. Но тут мрак упал на глаза, точно шторка на объектив…