– В таком случае, хорошо, что мы об этом поговорили, – произнес Герард примирительно. – Предлагаю прерваться и сделать круг по городу. И лошадей промнем, а то они совсем застоялись, и сами проветримся. Соберано хотел, чтобы мы закончили с бумагами к вечеру, осталось не так много – все равно успеем. Что скажете?
Дикон кивнул. Разговаривать хотелось меньше всего.
Настроение было препаршивое, хотя ничего по-настоящему плохого не случилось. Подумаешь, поговорил с Герардом, выслушал его точку зрения и согласился с нею. Хуже было бы, если бы весь этот бред услышал эр Рокэ…
Герард не пытался завязать разговор, и если что-то и произносил вслух, то обращаясь к своей лошади, та тихо всхрапывала в ответ. От этого молчания было чуть легче.
Ну почему все так нескладно, до мелочей? Герард предложил прокатиться на лошадях, и Дикон тут же отправился в свою комнату за плащом и перчатками, даже не подумав зайти на кухню за лакомством для Соны. Он всегда, выходя из дома, приносил ей какое-нибудь лакомство, а сейчас совершенно вылетело из головы. Герард сообразил захватить с собой две морковки, и на ее долю тоже, поэтому Сона не обиделась, но на фоне всего остального это настроение не улучшило.
Дикон сам не заметил, как они оказались у ворот. Дора? И как их сюда занесло? Ну да, куда ехать – решал он сам, Герард просто следовал рядом и молчал.
Они въехали внутрь, и Дикону показалось, что он провалился в прошлое. Только что перед глазами был пустая заснеженная площадь, и вдруг нахлынул весь тот ужас, о котором Дикон после коронации Альдо и не вспоминал толком. Помнил лишь,что очень злился тогда на толпу, на Робера и Спрута… А ведь это была его обязанность, проследить, чтобы все прошло спокойно и радостно. Да, готовил празднество Айнсмеллер, но он-то сам должен был хотя бы ознакомиться со всем, а не только думать о том, в какой одежде он поедет и как рано ему придется встать! В одном из снов Синеглазая говорила, что неважно, каковы люди, важно, что эории за них в ответе. А тогда, на том кошмарном „празднестве“ настоящими эориями были лишь Робер со Спрутом, а он сдуру оказался в толпе, за которой не уследил, и только злобился на всех и вся, как мерзкая ювелирша. От воспоминания о гадкой девчонке стало трудно дышать, Дикон судорожно рванул ворот плаща, почувствовал на плече тепло чьей-то руки и пришел в себя.
Все в порядке. Он в Доре, но тот кошмар уже давно позади. Позади.
– Вы в порядке?
– Д-да. Просто вспомнил…
Дикон медленно выдыхнул и погладил Сону по черному боку. А может рассказать Герарду про ту девчонку? Слушать сынок Арамоны умеет… Леворукий, ну как же он мог забыть, что Цилла – сестра Герарда?!
– Герцог? Только не говорите, что с вами все в порядке. Не поверю. Что происходит?
– Ничего. Просто я вспомнил вашу сестру.
– Циллу? Но вы ее не видели, когда мы приехали в Олларию…
– Я видел ее уже после смерти, – Дикон поежился, – но только в Лабиринте узнал, что она ваша сестра. Потом как-то не вспоминал.
Что еще сказать, Дикон не знал. Герард подал коня назад и улыбнулся, толькло как-то невесело:
– Вас смущает общество родни выходцев? Верно, одно дело вытерпеть новоявленного рея, другое…
– Не несите чепухи, – оборвал его Дикон резче, чем собирался. Чтобы как-то сгладить эту резкость, он добавил с усмешкой: – Кажется, это все-таки моя черта. И уступать ее вам я не собираюсь.
Рей не ответил, только успокаивающе погладил своего коня – тот наверняка почувствовал настроение всадника и занервничал.
– Рей, дело не в вас. В ней. Она… Извините.
Герард пожал плечами и отвернулся.
– Я никогда ее не любил, она была очень вредной и злой. Селина и другие сестры – они совсем другие. А эта… кукушонок какой-то злобный. Даже когда с ней играли, всегда норовила или укусить, или что-то сломать. Я не знаю, почему. А потом отец стал выходцем и забрал ее с собой. Я ее больше не видел, но… Соберано сказал, что Цилла стала Королевой Излома – той тварью, вокруг которой вся скверна и собирается. И которая эту скверну распространаяет. Скверну, гниль и смерть. Наверное, я должен ее пожалеть, но не могу. Мне маменьку жалко – она из-за этой дряни переживала очень. А я не могу. Мне только хочется, чтобы Цилла упокоилась с миром.
– Я ее видел во время Октавианской ночи. И в Доре. И потом… Рей, вы сказали, что Королева Излома распространаяет скверну и гниль?
– Да. Так говорил эр Рокэ, а он не ошибается. Там где выходцы сон наводят, может натечь скверна. От нее и совсем новые бревна и доски могут почти мгновенно сгнить и почернеть, порасти ядовито-зеленой плесенью…
– Т-точно. Такое было, когда ваш отец ко мне приходил. Он предупредить хотел, а я не понял.
– Эр Рокэ говорит, что выходцы очень многое говорят не напрямую.
– Как же я раньше не сообразил?! Ведь все на моих глазах было! Она прыгала по дощатому настилу, потом влезла на помост для жонглеров и кривлялась оттуда…
– Вы думаете, он поэтому обвалился?
– Я уверен! Тогда все решили, что поставщики были нечисты на руку и сговорились с Айнсмеллером, но они клялись и божились, что поставили хорошие годные доски. Рабочие тоже говорили, что доски были в порядке, но их не слушали. Мало ли что простолюдины болтают, наверняка это они из страха, что и их накажут, что знали о гнилье и не предупредили. Настил не был гнилым. Он сгнил, когда она…
Дикона передернуло.
– Думаю, вы правы. А что с поставщиками?
– В каком смысле?
– Раз они невиновны, их необходимо оправдать.
Закатные твари, ну почему Герарду это в голову пришло, а он сам только о том и думал, насколько жуткая эта Цилла?!
– Точно. Кажется, их сослали на каторжные работы. Не уверен, что они еще живы, но…
– Но нужно во всем разобраться как можно быстрее. Только я бы сначала поговорил с герцогом Эпинэ, а не с соберано – на соберано и без этой истории много навалилось. А ему бы по-хорошему еще неделю-две отдыхать нужно.
– Верно.
А он бы, не думая, вывалил все это на Ворона… Кретин да и только. Хорошо еще, что у Герарда голова на плечах есть.
– Герцог, давайте сделаем так: вы сейчас отправитесь к герцогу Эпинэ, а я вернусь к бумагам. До вечера я их и сам разобрать успею. Заодно и отложу в сторону те, что касались Доры.
– Договорились и… мне жаль, что с вашей сестрой так вышло.
– Мне тоже. Увидимся вечером.
========== Глава 20 ==========
О том, что поехал к Роберу без Герарда, он пожалел сразу. Рассказ о страшной девочке в Доре и Лабиринте больше походил на бред тяжелобольного человека – Дикон это понимал, но надеялся, что сможет объяснить все внятно, хоть с каждым словом история выглядела все глупее. Не нужно было вообще соваться с этим к Роберу! Конечно, мягкосердечный Эпинэ не стал тут же вызывать лекарей или советовать проспаться как следует, он только предложил выпить вина, успокоиться и рассказывать все по порядку… Закатные твари! Эр Рокэ понял бы все с полуслова!
Дикон замолчал, молчал и Робер. Грел ладонями вино в бокале, которое так и не попробовал, и молчал.
– Ты думаешь, я свихнулся, да? – спросил Дикон с вызовом. – Ворон ту дрянь тоже видел своими глазами, он…
– Я тоже видел. И не раз, к сожалению. И Валентин видел, – ответил Робер рассеянно.
Поверил? Тоже видел?! И даже Спрут с этой тварью сталкивался?!
– Валентин видел ее в Доре. Я… в Доре я ее тоже видел, но это было скорее видение. И в Алате видел. Когда Осенняя охота проводила меня от Алатских гор до Эпинэ и помогла добраться туда за одну ночь. Если бы всадники не защитили меня тогда… – Робер тряхнул головой и поставил бокал на стол: – Если ты свихнулся, то я и подавно. Но Алва говорит, что это не бред, и я ему верю. Ты, полагаю, тем более.
Дикон быстро кивнул. Кто бы мог подумать, что Робер понимает в таких делах не меньше его? А ведь Повелитель Молний знал едва ли не больше… если не считать Лабиринта.