Дикон медленно встал, стараясь не делать резких движений. Похмелье? Непохоже. Скорее, слабость, как после ранения. А значит, пройдет.
– Ты уверен, что тебе можно вставать? Отец и то лучше выглядел, чем ты. В смысле, когда он после смерти за нами приходил.
– Герард, не будь занудой. Я в порядке.
Почти. Нот главное, что шестнадцатая ночь позади, никаких разрушений не привиделось, а привиделось… Закатные твари! Он начисто забыл, что же именно видел в той синей воде, но готов поклясться, что это было очень важно!
Герард помог ему одеться – сам бы Дикон провозился гораздо дольше, хоть и не хотел в этом сознаваться и то и дело пытался острить, что приезд матери дурно влияет на рея Кальперадо.
Дойти до кабинета Алвы, постучать. Только бы эр был сейчас один! Хотя бы четверть часа, чтобы поговорить о случившемся – Ракан наверняка тоже что-то чувствовал, но понял не в пример больше!
Не повезло – в кабинете уже был Валентин Придд.
– Уже проснулись, Ричард? Что ж, заходите, – кивнул Алва своему бывшему оруженосцу.
Брови Спрута чуть дернулись вверх, но он тут же постарался придать своему лицу бесстрастное выражение. Алва не улыбался, ответил спокойным кивком на приветствие Дикона и указал ему на кресло:
– Садитесь, Ричард. Полагаю, вам сегодня не стоит много времени проводить на ногах. И очень прошу вас, не вмешивайтесь пока в разговор.
Спрут вопросительно посмотрел на Алву, тот кивнул ему на соседнее кресло:
– Валентин, я вас довольно-таки хорошо знаю, поэтому вашего слова мне будет довольно. Надеюсь, Ричарду тоже, – произнес он с нажимом.
– Монсеньор? – Придд уже не пытался скрыть удивление.
– Благодарю вас за вино, Валентин. „Змеиная кровь“ была хороша.
Спрут улыбнулся Ворону. Гораздо более открыто и радостно, чем Дикон помнил его прежде.
– Полагаю, „Последние Слезы“ предназначались Ричарду.
– Именно так, монсеньор.
– Ни я, ни рей Кальперадо „Слезы“ не пили. Ричард выпил пару бокалов и потерял сознание. На обычное опьянение это похоже не было, скорее на отравление. Да и опьянеть от такого количества вина невозможно, даже если запивать „Черную кровь“ „Последними Слезами“. Я бы сказал, что это было больше всего похоже на действие сонного камня, по крайней мере, мы постарались не тревожить Ричарда, пока он сам не проснется, но если мне не изменяет память, сонный камень не действует так внезапно – человека сначала клонит в сон, он засыпает не сразу. На вкус и запах я в вине ничего обнаружить не смог. Что вы на это скажете?
Что ж, вполне в духе Ворона – сразу расставить все точки над i, до того, как он скажет хоть что-то. „Вашего слова мне будет довольно. Надеюсь, Ричарду тоже.“ Только честней было бы сначала спросить его, а не Спрута.
– Монсеньор, вино не было отравлено. Его привезли из Васспарда несколько дней назад. Я ручаюсь, что мои люди не могли привезти мне вино с ядом. Сам я предпочел бы свести счеты на дуэли, не пачкаясь отравлением. Сожалею, что передал корзину не из рук в руки, а через рея Кальперадо, но я надеюсь, что его вы ни в чем обвинять не станете.
Спрут чеканил слова и смотрел только на Алву, а Дикону хотелось одного – чтобы Спрут поскорее ушел.
– Хорошо, Валентин. Я вам верю. Ричард, надеюсь, вы не станете обвинять герцога Придда во лжи?
Алва был полностью на стороне Придда, и от этого Дикону стало обидно – Ворон устроил этот спектакль, говорит с нажимом, едва ли не с угрозой, и ему совершенно безразлично, что думает Дикон. Алве нужно услышать вежливое „да, монсеньор“, „вы правы, монсеньор“ или еще какое-нибудь глупое поскуливание. Но это же не честно! Он не идиотская собачонка, вроде той, что притащил с собой Валме!
– Безусловно, монсеньор. Вы правы, я не стану обвинять герцога Придда во лжи. Но его слово в данном случае для меня ничего не значит, – произнес он, подражая тону Алвы. – Не понимаю, почему вы основываете ваши выводы именно на этом.
Дикон тяжело вздохнул и продолжил уже без прежнего пыла:
– Эр Рокэ, ну вы же лучше меня понимаете, что вчера произошло. При чем тут, к закатным тварям, вино? Вы же прекрасно поняли, что это было что-то, связанное с шестнадцатой ночью и клятвой холодной крови, а может и с обеими клятвами. Я не знаю, что этой ночью случилось, но что-то определенно было. Ну не могли вы ничего не чувствовать и не понимать! А вы рассуждаете о „Последних слезах“ вместо того, чтобы говорить о главном…
Алва не ответил, и первым нарушил паузу Спрут:
– В шестнадцатую ночь после суда, я чувствовал, что происходит что-то жуткое. Герцог Эпине говорил, что тоже ощущал нечто подобное. Этой ночью ничего похожего не было.
– Но вы и не Ракан, – вяло огрызнулся Дикон.
– Тоже верно. Но мне кажется, случись что-то вроде крушения Надора, я бы почувствовал.
Придд замолчал, небрежно пожав плечами, а Дикону стало чуть спокойнее – ну раз Спрут ничего не учуял на этот раз, значит ничего особенно страшного не произошло, правда? Хотелось бы верить… Но почему Ворон ничего не ответил? Злится? Не хочет говорить правду? Значит, все же что-то было и…
– Ричард, я не понимаю, что вчера произошло. Вы правы, что-то происходило, но опасности я не чувствовал, в отличие от того, как это было в ночь с одиннадцатого на двенадцатое Зимних Ветров. Я уверен в одном – дело не в „Слезах“, как бы это не выглядело со стороны. Хорошо, что вы не намерены разбрасываться пустыми обвинениями – на сегодняшний день это и есть главное.
Дикон пристыженно отвел взгляд. Наверное, Ворон прав. Сейчас важнее, чтобы не было пустых ссор, а Ворон вполне мог ожидать от него глупых обвинений в адрес Придда. Год назад он бы точно обвинял, не думая. И требовал бы от Альдо „справедливости“.
– На сегодня все, – подвел итог Алва. – Валентин, отправляйтесь к Роберу и постарайтесь закончить все уже сегодня. А вам, Ричард, я советую как следует выспаться. Завтра вы с реем Кальперадо нужны мне с самого раннего утра.
Дикон вышел из кабинета вместе с Приддом, но тут же вернулся – вместе с Герардом. Алва устало нахмурился:
– Я же сказал, что вы оба мне сегодня уже не понадобитесь. Отдыхайте.
– Монсеньор! – начал Герард уверенно, но тут же запнулся и посмотрел на Дикона, ища поддержки.
– Эр Рокэ, мы хотели поговорить.
– Выкладывайте, что там у вас стряслось. Только поскорее, – Ворон прикрыл глаза ладонями и откинулся на спинку кресла.
– Монсеньор, извините, если мои слова покажутся вам бестактными, но… – Герард глубоко вздохнул и заговорил гораздо быстрее, почти затараторил: – У вас болит голова, я вижу. Когда у меня в детстве болела, матушка гладила меня по голове водой, ну, что-то вроде обряда. Знаю, что плохо объясняю, но это проще показать, чем словами описывать. Этому матушку моя кормилица обучила. Мне это помогало, может и вам поможет?
Герард перевел дух и напряженно уставился на Ворона. Тот слегка усмехнулся:
– Рей Кальперадо, не думаю, что это поможет. Но за предложение спасибо. Это все, что вы оба хотели мне сказать?
– Эр Рокэ, вы ошибаетесь! Герард прав – если это когда-то помогало ему, то есть шанс, что поможет и вам.
– Ричард, идите спать. На сегодня все.
Герард расстроенно покачал головой и направился к двери, но Дикон решил, что отступать глупо:
– Эр Рокэ, ну что вам, жалко? Хуже ведь не будет. Даже если не поможет, вы потеряете минут пять…
– Хорошо, – отрезал Алва, – пять минут и вы оба выметаетесь отсюда до утра.
– Пятнадцать, – уточнил Герард, – за пять минут ничего не успеть. Я из тех слов ничего не запомнил толком, но матушка помнит хорошо. Там что-то про четыре молнии, четыре ветра, четыре волны и четыре скалы – как в тех словах, которыми выходцев прогоняют. Я попросил матушку придти – надеялся, что вы согласитесь. Она ждет внизу.
– Хорошо. Только я надеюсь, это будет ваша последняя попытка играть в лекаря. Второй раз я предупреждать не буду.