То спокойствие, что я приняла после поцелуя Ленни начало испаряться.
– Мы должны поговорить, – сказала я, указывая на игровую площадку, вдали от шума вечеринки.
– Показывай дорогу, прекрасная дева, – ответил Джеймс, кланяясь как шекспировский актер. Он делал все, что меня очаровывало раньше, но все, что я чувствовала сейчас, было смятение и боль, клокочущие в моей груди. После того, как Джеймс исчез, не сказав ни слова, он решил, что может просто вернуться и все будет как прежде? Что мы могли начать там, где остановились?
Джеймс, казалось, почувствовал напряжение в воздухе между нами, потому что он ничего больше не произнес, пока мы не дошли до площадки. Он встал рядом с брусьями, когда я села на качели, стараясь не сбить с себя крылья.
– Не знаю с чего начать, – сказал Джеймс.
– Что ж, твоя тетя ввела меня в курс дела.
– Наслышан, – парень посмотрел на свои ноги, пиная грязь вокруг лестницы.
Я сотни раз представляла момент возвращения Джеймса с сотней разных сценариев. И ни один из них не начинался с нас, неловко перемещающихся по моей окрестности, бормоча друг перед другом.
Наверное, не помогло и то, что Ленни был в моих мыслях, покалывание от его поцелуя все еще на моих губах.
– Ты получил мое приглашение, – начала я.
Он улыбнулся.
– Все двенадцать.
– Извини насчет этого. Твоя тетя сказала, что они могут не дойти.
– Они не доходили, – признался парень. – Пока моя мама не получила твое письмо.
Я раскрыла свою душу в этом письме, рассказала ей, насколько мне нравится ее сын. Как он водил меня на кладбище. Как мне было жаль…
– Она тебе его показала?
Джеймс кивнул.
– И мы нашли остальные письма. Ассистент отца сортировал мою почту, – парень сделал воздушные кавычки пальцами вокруг «сортировал».
– Он их читал? – я попыталась вспомнить, написала ли что-нибудь, чего мне стоит стыдиться.
– Нет, – ответил Джеймс. – Но мама разозлилась. И они сильно поссорились. Мама убедила отца разрешить мне вернуться, если я захочу. Принимать собственные решения. Мне восемнадцать, так что…
– Ты вернешься? – мне не следовало удивляться этой новости; это было именно то, на что я надеялась все это время. Но это все же застало меня врасплох. Я не была готова.
Джеймс сунул руки в карманы, переводя вес на пятки.
– А ты хочешь? Чтобы я вернулся?
Я не могла поверить, что ответ на этот вопрос может быть отрицательным. Но музыкальный вечер изменил все. Я промолчала, лишь шаркнула ногами под качелями.
– Когда я услышал от Ризы, – продолжил он, – Я предположил…
Я резко повернула голову.
– Ты слышал от Ризы?
– Она послала мне сообщение через миссис Лэнахан. Чтобы убедиться, что я посмотрел видео твоего выступления.
– Ох. Так ты видел.
Парень изогнул бровь.
– А ты этого не хотела?
– Нет, хотела. Хотела, чтобы ты там был. Ты прислал мне флаер и тогда…
– Какой флаер? – спросил он.
– Флаер об открытом музыкальном вечере? «Покажи свой талант»? Я жестом показала, обведенные кругом слова. – Почерк на конверте был таким же, как у тебя, и… я решила...
Джеймс покачал головой.
– Это был не я, – признался он. – Я имею в виду, что знал, что в тот день был музыкальный вечер, и подумал, что ты можешь это сделать. Я надеялся, что так и будет. Ты споешь надгробным плитам и все такое, – сейчас парень расхаживал по траве перед качелями. – Я, правда, хотел бы быть там.
– Почему не был? – тихо спросила я.
Джеймс пожал плечами.
– Мой отец заставил меня пойти с ним на благотворительное мероприятие. Он финансировал приют для женщин… Как бы то ни было, я не мог уйти. Мне жаль.
Я сидела в оцепенении.
– Итак, Риза рассказала тебе о видео?
– Она, видимо, помчалась домой и опубликовала его сразу после твоего выступления.
Я перестала раскачиваться. Риза сняла видео? Мое сердце учащенно забилось. Риза не ненавидела меня. «Она не ненавидела меня!» Я встала, мои крылья зацепились за качели. Я хотела побежать домой и позвонить ей. Я хотела сказать Ленни!
– Риза сказала, что ты написала эту песню для меня, – заговорил Джеймс.
В тот момент я поняла, что песня действительно больше не для него. Или, пожалуй, я знала это еще до того, как спела. Потому что Ленни был тем, к кому я хотела побежать со своей счастливой новостью. Это была инстинктивная реакция, которую я не могла контролировать, даже если бы захотела.
Я подошла к Джеймсу.
– Я написала песню для тебя, – сказала я. – Но… все изменилось.