Рис. 30. Иссык-кульский клад
Совсем недавно, в 1953 г., еще один такой же «клад» был найден возле поселка Иссык-Энбекши Казахского района Алма-Атинской области. Здесь, в предгорьях Заилийского Алатау, школьники увидели на дне оврага торчащие из земли металлические ножки, а раскопав землю, нашли четыре котла, два блюда и два предмета с высокой ажурной конической подставкой; один из таких предметов, с круглым подносом наверху, был украшен скульптурными изображениями человека, сидящего поджав ноги, и коня, стоящего у него за спиной (рис. 31).
Рис. 31. Курильница из Иссык-кульского клада
Находки подобных «кладов» в Семиречье, т. е. в северной Киргизии и на юге Казахстана, уже никого не удивляют, равно как и находки отдельных предметов, из которых эти клады обычно состоят. Достаточно, например, отметить, что сейчас известно уже более семидесяти больших котлов, сходных с иссык-кульскими и иссыкскими, причем многие из них, так же как и жертвенники и предметы на высоких конических подставках, украшены скульптурными изображениями зверей: горных козлов, львов и т. п.
Но что же это за «клады»? Для чего нужны были кочевникам-сакам громоздкие, неудобные для частых перевозок с места на место огромные жертвенные столы, большие котлы, странные предметы на высоких конических подставках?
«Клады» — это наборы вещей, которыми саки пользовались лишь в дни каких-либо праздников, скорее всего религиозных. В такие праздники большие группы скотоводов съезжались в определенные, традиционные места. В этих священных местах и хранились, вероятно, необходимые для празднеств предметы, спрятанные в тайники, те самые «клады», о которых идет речь. На такой характер «кладов» указывают и входящие в их состав отдельные предметы. Большие котлы, служившие для приготовления горячей пищи, могли, конечно) применяться и не только в дни празднеств. Но обойтись без них в праздники было невозможно. Металлические столы — это действительно жертвенники или алтари. На них могли убивать жертвенного козла либо барашка или разводить яркий священный огонь.
Наиболее загадочны и непонятны предметы с высокими коническими подставками. Некоторые из них (например, из Иссык-кульского клада) снабжены парой стояков-трубок с горизонтальными отверстиями, в которые мог закрепляться фитиль. Эти экземпляры использовались, вероятно, как светильники. Возможно, что и другие подобные предметы служили светильниками. В их подносы в таком случае наливали растительный жир или масло, в которые и погружали фитиль. Однако более вероятно, что эти предметы чаще использовались как курильницы. Для этого их устанавливали в шатре или палатке и, нагрев до высокой температуры, бросали на поднос семена и благовонные травы. Дым, поднимавшийся от таких курильниц, был и куревом, и опьяняющим дурманом. И нередко, наверное, из палаток или шатров, где стояли курильницы, далеко по округе разносились крики переусердствовавших «курильщиков». Ведь не зря же Геродот, рассказывая о таких курениях, сообщает, что, надышавшись душистого дыма от семян конопли, скифы «вопили от удовольствия».
Таково было, по-видимому, назначение отдельных вещей, составлявших «клады» северо-востока Средней Азии. Понятно, что саки не возили их с собой по просторам степей и гор, а, пряча в укромное место, вновь и вновь пользовались ими, возвращаясь сюда в дни очередных празднеств. Понятно также, что найти эти «клады» можно только по воле случая и что, следовательно, как бы ни сокрушались археологи, «клады» и впредь будут скорее всего открывать не они, а землекопы, трактористы, любопытные школьники. Но находки таких «кладов» дают, конечно, работу и археологам. Так, именно обследование места находки Иссык-кульского клада, проведенное А. Н. Бернштамом в 1949 г. (через двенадцать лет после его открытия), позволило более определенно говорить о его назначении. Шурфы, заложенные здесь археологами, показали, что «клад» был найден близ жертвенной площадки, от которой сохранился толстый слой пепла. Это священное место саков размещалось у подножия скал, на площадке, возвышающейся над всей долиной, в которой работами той же экспедиции А. Н. Бернштама были открыты сакские курганные погребения.
«Клады» сакских племен интересны и в связи с вопросом об уровне развития у саков ремесел и искусства. Глиняная посуда, найденная в сакских погребениях, сильно уступает по своему качеству керамике оседлоземледельческих областей Средней Азии. Формы ее не отличаются разнообразием: чаще всего это округлые горшки и сферические чаши. Изготовлялись они от руки. Вероятно, более развиты были ткачество и обработка кожи, однако изделия этих ремесел до нас не дошли и о качестве их мы можем только догадываться. Кое-что можно сказать об опыте саков в обработке дерева. Но лучше всего о ремесле сакских племен мы можем судить по металлическим изделиям, в первую очередь по предметам из «кладов». Многие из них, изготовленные из меди и бронзы, отлиты в специальных формах. В таких формах отливались и огромные жертвенные столы, и большие котлы, и ажурные конические подставки, и венчающие их «подносы», и, наконец, фигурки людей и животных. Отливка этих изделий, так же как и припаивание к ним фигурок, несомненно требовала большого опыта, немалого мастерства и хорошего вкуса. Особенно высокими художественными достоинствами отличаются фигурки. Основная их масса живо напоминает аналогичные изображения у скифов причерноморских степей, у ранних кочевников центрального Казахстана и Южной Сибири, у древних обитателей Алтая, т. е. у тех скотоводческих племен, которые заселяли во второй половине I тысячелетия до н. э. обширные пространства великого евразийского степного коридора, протянувшегося к северу от стран древних цивилизаций, от сердца Европы — Дунайской низменности до степей современной Монголии. Изображения людей и особенно животных у саков (рис. 32), как и у других скотоводов той эпохи, характеризуются своеобразной художественной манерой, которая получила широкую известность под названием «скифского звериного стиля» и очарование которой доставляло и доставляет истинное эстетическое наслаждение всем людям, любящим искусство.
Рис. 32. Головки козлов. Часть бронзового котла
На «Крыше мира»
Поиски археологических памятников древних кочевников Средней Азии привели советских исследователей из степных районов южного Казахстана и северной Киргизии в горные ущелья Тянь-Шаня. И по мере расширения площади разведывательных маршрутов перед археологами открывались все новые и новые курганные могильники и группы. Область распространения этих памятников явно уходила дальше на восток, в районы Восточного Туркестана, На юге же курганы саков, открытые в зеленой Алайской долине, вплотную подступали к покрытому вечными снегами Заалайскому хребту, величественной громаде гор, вздымающихся на северной границе Памира, той таинственной горной страны, которая много сотен лет манила к себе географов и естествоиспытателей, где еще недавно, всего несколько лет назад, некоторые увлекающиеся натуры хотели увидать легендарного «снежного человека».
От этой «Крыши мира» археологов отделял теперь лишь Заалайский хребет. И вот в 1946 г. небольшая группа исследователей во главе с А. Н. Бернштамом начала «археологическое наступление» и на эту высокогорную область. Позади их машины, с трудом ползущей по северному склону Заалайского хребта, лежали горные долины и ущелья Алая и Тянь-Шаня, археологическое изучение которых было начато А. Н. Бернштамом в 1940 г., а затем после перерыва, вызванного войной, продолжено в 1944–1946 гг. Позади лежали степные просторы северной Киргизии и южного Казахстана, изучению которых А. Н. Бернштам посвятил многие годы полевых работ начиная с 1933 г. На археологический штурм Памира шел коллектив, во главе которого стоял талантливый и опытный руководитель, приступивший к исследованию Памира после более чем десятилетнего изучения степей и гор северо-восточных областей Средней Азии. Но понадобились еще целых три экспедиции на Памир, прежде чем науке стали известны первые данные по истории заселения этой суровой высокогорной страны.