Рост Парфянского государства продолжался и после смерти Аршака. Так, при Артабане I (211–196 гг. до н. э.) парфяне приступили к завоеванию северо-западной части Ирана — районов древней Мидии. Их продвижение на запад и юго-запад было, правда, вскоре приостановлено в результате уже упоминавшегося нами восточного похода Антиоха III, который после первых побед над парфянами счел все же целесообразным прекратить дальнейшую борьбу и удовольствоваться новым признанием его верховенства со стороны сохранившего свой трон парфянского царя.
Но уже пятьдесят лет спустя, около середины II в. до н. э., в то время как греческие царства Бактрии и Индии доживали свой недолгий век, парфянский царь Митридат I, прочно обосновавшись в Мидии, вел свои отряды еще дальше на запад, в Месопотамию, где он овладел Селевкией, второй столицей Селевкидов на Тигре, и в июле 141 г. до н. э. был признан царем Вавилонии.
Рис. 37. Монета Митридата I
Митридат I (рис. 37), которого Трог Помпей характеризует как «человека необыкновенной доблести», став твердой ногой на древних землях между Тигром и Евфратом, не смог, однако, развить свой успех на Западе, так как уже в конце 141 г. до н. э., оставив армию и вновь завоеванные области на попечение своему наместнику-полководцу, он отправился на Восток, где и прошли последние годы его жизни. Кто угрожал в это время восточным рубежам могущественной Парфянской державы, сказать трудно, но, несомненно, что эта угроза была как-то связана с событиями, которые сопровождали гибель Греко-Бактрийского царства. Скорее всего это была угроза вторжения в Парфию тех отрядов или племен, которые составляли правое крыло хлынувшей из-за Аму-Дарьи новой волны кочевников Средней Азии. Как бы то ни было, судьба новой «мировой державы» даже к концу царствования Митридата I была еще далеко не ясна. Окончательно эта судьба решилась в течение последующих двух десятилетий, в царствование сына Митридата — Фраата II, брата Митридата — Артабана II и, наконец, сына последнего — Митридата II.
Фраату II в 130–129 гг. до н. э. пришлось отражать натиск деятельного и талантливого военачальника и полководца Антиоха VII Сотера («Спасителя»), предпринявшего последнюю серьезную попытку спасти гибнущее царство Селевкидов, а вслед за победой над Антиохом испытать горечь поражения в борьбе с отрядами саков. Парфянский царь сам пригласил саков в Иран для совместной борьбы против Антиоха VII, обещая им за помощь богатую военную добычу.
Явившись по зову Фраата II на арену военных действий тогда, когда судьба селевкидского царя была уже решена, саки потребовали от своего «союзника» выплаты обещанной им доли добычи, но получили отказ. Обманутые в своих ожиданиях и оскорбленные надменной формой отказа, саки начали грабить и немногочисленные греческие поселения в Иране, и основную массу местного оседлого населения. Попытки парфянских войск изгнать саков не увенчались успехом, а сам Фраат II, будучи предан воинами Антиоха, которых он включил в состав своей армии, погиб в одном из сражений. В борьбе с кочевниками, опустошавшими Парфянскую державу, погиб и преемник Фраата, его дядя Артабан II. Летучие кочевые отряды появлялись в самых разных областях «великой державы», достигая границ Армении и Месопотамии, но в конце концов были оттеснены на юго-восток в древ-тою Дрангиану (на границе современных Ирана и Афганистана); эта область и поныне носит их имя — Сеистан (от «Сакастан» — «страна саков»).
Окончательная победа над саками выпала на долю Митридата II, сына погибшего в борьбе с кочевниками Артабана II. В период его царствования Парфия превратилась в крупное царство, утвердилась в положении «мировой державы». Победив саков и превратив Сакастан в сатрапию Парфянского царства, расширив свои владения на Востоке завоеванием низовьев р. Мургаб и крупнейшего городского центра Мерва, а на западе — оккупацией части Армении, уступленной ему за помощь в захвате престола армянским царем Тиграном II, Митридат II первым из парфянских государей присваивает себе титул «царя царей». Этот царь был также, как это справедливо отметил акад. В. В. Бартольд, «первым государем в мировой истории, имевшим сношения как с державой востока — Китаем, так и с державой запада — Римом»: китайская династийная хроника династии Хань содержит краткую, но четкую характеристику Парфянского царства конца II — начала I в. до н. э., а из сообщений античных авторов известно о встрече на Евфрате в 92 г. до н. э. знаменитого римского полководца Суллы с парфянским послом Оробазом.
В течение примерно 30 лет после смерти Митридата II (88 или 87 г. до н. э.), в то время как Рим укреплял свои позиции в восточном Средиземноморье, в Парфии шла ожесточенная внутренняя борьба между различными политическими группировками и сменилось несколько царей. При последнем из них, Фраате III, в 65 г. до н. э. произошло первое вооруженное столкновение между римлянами и парфянами: в этом году легат знаменитого римского полководца, участника первого триумвирата Помпея, Афраний вытеснил парфянские отряды с территории Кордуэпы, одной из спорных областей. Этот незначительный на первый взгляд эпизод в деятельности Помпея на Востоке, где Рим овладел уже Малой Азией и всем восточным побережьем Средиземного моря, включая Сирию, ознаменовал собой начало жестокой, затянувшейся на многие столетия борьбы за главенство на Переднем Востоке.
Решительная схватка между Римом и Парфией не заставила себя долго ждать. Честолюбивый и надменный полководец Марк Лициний Красс, другой участник первого триумвирата (третьим триумвиром был, как известно, Юлии Цезарь), вознамерился повторить восточный поход Александра Македонского. Красс, незадолго до этого жестоко подавивший восстание Спартака, не просто жаждал военной славы. Соперничество между триумвирами, приведшее позднее к гражданской воине и диктатуре Цезаря, уже начиналось, и Крассу во что бы то пи стало надо было сравняться с Цезарем, покорившим Галлию, и Помпеем, утвердившим власть Рима на Переднем Востоке. Римляне, в частности Красс, плохо представляли себе возможности парфян, и эта недооценка Парфянского царства дорого обошлась Римской республике.
Весной 54 г. до н. э Красс прибыл в Сирию и почти без всякой подготовки двинул свои легионы в парфянскую Месопотамию. Без особого труда оттеснив парфянского сатрапа и заняв несколько городов (в Парфии в это время еще не закончилась очередная междоусобная борьба за престол между сыновьями Фраата III), Красс столь же неожиданно, к удивлению и друзей и врагов, вернулся зимовать в Сирию. Всем в Парфии было ясно, что предстоит серьезная борьба, и царь Ород II, овладевший в то время с помощью своего талантливого военачальника Сурены властью и троном, начал деятельно готовиться к ней. Положение на востоке Парфии стабилизировалось: кочевые завоеватели Бактрии были разобщены и не представляли для парфян серьезной опасности. Саки, ранее угрожавшие Парфянской державе, прочно вошли в ее состав, и упомянутый выше Сурена, как установлено ныне, происходил из рода сакских вождей. Политическая обстановка, таким образом, давала возможность Ороду II сосредоточить все свое внимание на борьбе с Римом.
Парфянский царь предполагал, что римляне, опираясь на заключенный ими ранее союз с армянским царем, изберут для похода на Иран путь через Армению, более длинный, но обеспечивающий им наибольшую безопасность от нападения парфянской конницы, выводящий к тому же в глубь Месопотамии, к жизненным центрам Парфянской державы. Поэтому основные силы парфян во главе с самим Ородом II вступили в Армению. Преградив таким образом путь легионам Красса через Армению, парфянский царь одновременно лишил римского полководца поддержки самого сильного из его возможных союзников в Азии. (Ород был, вероятно, хорошо осведомлен о позиции армянского царя Артавазда, который, как это теперь известно, действительно предлагал Крассу напасть на парфян через его страну.) В Месопотамии было оставлено относительно небольшое войско во главе с Суреной. Основную часть этого войска составляли, как сообщают источники, 10 тысяч всадников из личного отряда этого полководца. В помощь им Ород II выделил еще тысячу тяжеловооруженных конных воинов (катафрактариев). Сурена обеспечил своим отрядам и бесперебойную доставку стрел: для этого его армии была придана тысяча верблюдов, навьюченных огромным запасом стрел.