Вопреки советам своего союзника Артавазда Армянского и простому здравому смыслу Красс избрал для своей армии тяжелый, но зато кратчайший путь в Иран — через пустынные степи Месопотамии. Римский проконсул на Востоке был настолько уверен в успехе, что даже не обратил внимания на подготовку своих легионеров к трудностям предстоящего похода и не провел никакой разведки сил и планов врага. На первый взгляд казалось, что Крассу неожиданно повезло, так как, выбрав путь через Месопотамию, он тем самым избегал столкновения с основными силами парфян. Но ведь целью его похода был решительный разгром Парфии, а не просто захват западных парфянских областей, и ему как раз и следовало бы скорее уничтожить армию своего врага. Как бы то ни было, до столкновения с основным ядром парфянской армии дело не дошло, и судьбу войны решили не главные силы парфян, а вспомогательное войско Сурены.
Весной 53 г. до н. э. армия Красса перешла Евфрат. В ее состав входило 7 легионов, т. е. примерно 35 тысяч пехотинцев, 5 тысяч всадников и несколько тысяч метателей копий. Ближайшими помощниками Красса были квестор Кассий Лонгин (в будущем один из убийц Цезаря) и сын полководца, легат Публий Красс, ранее сражавшийся под командованием Цезаря в Галлии. Войска Сурены, заманивая римлян в степь, отошли на восток. Красс немедленно двинулся за ними, хотя Кассий и советовал ему идти вниз по Евфрату на Селевкию. Четыре дня шли римские воины через пустыни Месопотамии вслед за Суреной, пока, наконец, 6 мая, не успев даже отдохнуть после изнурительного похода, не столкнулись с парфянами возле г. Карры (Харран).
Тяжеловооруженная римская пехота, выстроенная в каре, была атакована парфянской конницей. Парфянские конные всадники кружились вокруг неповоротливого каре, засыпая римлян тучами стрел, которые непрерывно доставляли к полю боя караваны верблюдов… Когда же Публий Красс во главе значительного отряда пехоты и конницы атаковал парфян, последние обратились в притворное бегство. Пылкий римский легат, совершенно незнакомый с тактикой степных конников, поддался на эту уловку Сурены и удалился от основных сил. Тогда-то на его отряд неожиданно обрушился решительный контрудар: натиск римлян был остановлен парфянскими катафрактариями, и вскоре отряд был окружен с флангов и тыла. Напрасно бросались на длинные пики катафрактариев молодой Красс и его легковооруженные конники — прорвать парфянское окружение они не смогли. Отряд был взят в кольцо и почти полностью расстрелян: были убиты пять с половиной тысяч из шести, среди погибших был и Публий Красс. Вся операция была проведена так умело и быстро, что Красс старший не успел даже приблизиться к месту избиения своего авангарда, покончив с которым парфяне с новой силой обрушились на главные силы римлян. Атаки парфян продолжались до наступления темноты, после чего конница Сурены как бы растворилась во мраке. Римский полководец, никак не ожидавший подобного поворота дел, был так растерян, что даже не отдал приказа, куда вести потрепанные римские отряды: его помощники сами приказали своим воинам укрыться в Каррах, под защитой городских крепостных стен, бросив при этом на произвол судьбы лагерь с четырьмя тысячами раненых.
Последующая попытка Красса пробиться на север, во владения союзного римлянам Артавазда, также не удалась. Отступление римлян превратилось в бегство и закончилось гибелью римской армии. Из сорока с лишним тысяч римлян, выступивших в парфянский поход, в Сирию вернулось менее десяти тысяч (да и то большинство из них составляли солдаты из гарнизонов, захваченных Крассом в начале похода месопотамских городов). Около двадцати тысяч воинов пало в бою. До десяти тысяч пленных было поселено по приказу Орода на северо-восточных рубежах Парфии, в окрестностях Мерва. Большинство командиров, в том числе и сам Марк Лициний Красс, погибли в бою или покончили с собой. Серебряные орлы — значки римских легионов — украсили храмы Парфии.
Плутарх, рассказывая о злополучном походе Красса, завершает свое повествование эффектной концовкой. По его словам, в то время как римский полководец стремился пробиться в Армению, в армянской столице Арташате Ород и Артавазд, заключив союз, праздновали свадьбу наследника парфянского царя Пакора и армянской принцессы. Все собрались на представление драмы Эврипида «Вакханки». И вот в той сцене, где по ходу действия предводительница вакханок Агава должна была выносить на тирсе голову Пентея, актер, исполнявший эту роль, вместо бутафорской вынес на сцену настоящую голову римского полководца. Так якобы царь Ород и его вновь приобретенный союзник и родственник узнали о гибели римского консула, чья голова появилась на сцене под звуки вакхической песни:
Так известил своего царя о победе над римлянами парфянский аристократ, всемогущий государственный муж и победоносный полководец, потомок сакских вождей Сурена.
Победа при Каррах имела огромное историческое значение: остановив римское продвижение в глубь Азии, она навсегда похоронила стремление Рима к единодержавию. Последовавшие вскоре за этим неудачные попытки царевича Пакора изгнать римлян из Азии и ответный, столь же неудачный поход участника второго триумвирата, победителя республиканцев при Филиппах, цезарианца Марка Антония, еще раз показали, что все это не случайно и что ни одной из сторон не дано сокрушить своего противника. И вопреки широко распространенному представлению Рим и Парфия впредь вели войны уже не на полное уничтожение соперника, а лишь ради захвата той или иной спорной территории. На Ближнем Востоке возникает прочная и нерушимая в течение нескольких столетий система политического дуализма. Что же касается Парфии, то она прочным форпостом восточного мира противостоит Риму и многим современникам представляется отнюдь не менее могущественной, чем ее грозный западный соперник. Равновесие сил лишний раз подчеркивает мирный договор, заключенный в 20 г. до н. э. между первым римским императором Октавианом Августом и новым парфянским царем Фраатом IV, захватившим престол после убийства своего отца, престарелого Орода II. По этому договору границей между Римом и Парфией признавался Евфрат, а символическим актом примирения явилось возвращение парфянами значков римских легионов.
Трезвый и расчетливый политик Октавиан Август должным образом оценил Парфию и, понимая, что у него нет достаточных сил для открытой борьбы с нею, старался ослабить своего грозного соседа при помощи всяческих политических интриг. Отчасти это ему удалось, и римское влияние на парфянскую правящую верхушку стало ощущаться все сильнее и сильнее. Реакцией на эту проримскую ориентацию был дворцовый переворот, который привел к власти в 12 г. н. э. зятя Фраата IV, правителя Мидии Артабана III, родоначальника новой династии парфянских царей, так называемых младших Аршакидов.
Дальнейшая история Парфии заполнена новыми внутренними смутами, сочетавшимися с очередными неудачами в борьбе с Римом. Парфянская держава явно клонилась к упадку, так же, правда, как неизменно шел к упадку и ее западный сосед и соперник — царственный Рим. В течение II в. н. э. римские войска вновь и вновь опустошают богатейшие западные области Парфянского царства. Но даже в это время сокрушить Парфию Риму было не под силу, и еще в 217 г., за семь лет до падения власти Аршакидов, римляне вынуждены были после двух поражений армий императора Макрина подписать с парфянами весьма невыгодный мир и уплатить парфянскому царю пять миллионов золотых динариев как военную контрибуцию.
К 20-м годам III в. Парфия была крайне обессилена. Опустошенная разорительными войнами, раздираемая внутренними противоречиями, она фактически распалась на ряд полузависимых, а то и просто независимых царств. Эта агония некогда могущественной державы завершилась в 224 г. н. э торжеством новой группировки, возглавляемой Арташиром Папаканом, владетелем Парса, области, некогда бывшей ядром державы Ахеменидов. На смену Парфянскому царству пришла Сасанидская империя. Самый долгий и самый темный период в истории Ирана закончился.