Выбрать главу

Район распространения джейтунской культуры, занимавшей узкую полосу пригодных для орошения земель южной Туркмении, которые протянулись вдоль северных склонов Копет-Дага, между его скалистыми отрогами и наступающими с севера песчаными волнами Каракумов, и был в тот важный исторический период крайним северо-восточным рубежом этого массива, этой ойкумены передовых оседло-земледельческих общин. И многие особенности джейтунской культуры перекликаются с теми чертами других культур, которые известны из раскопок древнейших ближневосточных поселений. Это относится и к знакомым нам однокомнатным домикам, и к хозяйству их обитателей, и даже к отдельным предметам их быта.

На джейтунских домиках как жилищах отдельной первобытной семьи, связанной с другими подобными же семьями не только кровным родством, но единым общим хозяйством, мы уже останавливались. О занятиях родового коллектива, населявшего Джейтунское поселение, свидетельствуют как находки сельскохозяйственных орудий, зернотерок и отпечатков зерен ячменя и пшеницы в глинобитных полях, так и анализ костей животных, найденных при раскопках. Среди костей домашних животных в Джейтуне были лишь кости коз и баранов: это говорит об отсутствии в поселении одомашненного крупного рогатого скота. По-видимому, большую часть мясной пищи жителям Джейтуна все еще приносила охота, что объясняет находки на территории поселения большого числа костей диких животных: джейрана, кулана, безрогого козла. На слабое еще развитие скотоводства указывает и полное отсутствие находок пряслиц — непременной принадлежности ткацкого ремесла. По-видимому, в отличие от выделки шкур (для чего служили различные каменные скребки и костяные скобели и проколки, найденные при раскопках), ткачество в Джейтуне находилось еще в зачаточном состоянии.

Довольно примитивным было и джейтунское земледелие. Древнейшие земледельцы южной Туркмении не могли еще ни по уровню своих знаний, ни по характеру орудий труда строить какие-либо оросительные сооружения, каналы и ограничивались использованием разливов вод, которые в пору весеннего половодья заполняли естественные низины в устьях ручейков и ручьев, стекающих с Копет-Дага и часто несущих с собой плодородный ил с предгорных холмов. Вода в этих пониженных участках постепенно высыхала и впитывалась в почву, ил же оседал тонкими слоями. В эти-то слои не просохшего еще ила древние земледельцы и разбрасывали семена злаков, а затем терпеливо ждали созревания урожая.

Но, хотя техника земледелия у обитателей Джейтунского поселения была еще примитивной, а навыки домашнего животноводства зачаточными, все-таки именно они заложили основы многих дальнейших хозяйственных достижений племен и народов древней Средней Азии.

Уже сам переход от собирательства и охоты к земледелию и скотоводству как основе хозяйственной жизни означал решительный шаг на пути к цивилизации. И именно с этим шагом связаны те существенные перемены в быту, которые столь резко отличают жителей Джейтунского поселения от более ранних обитателей южной Туркмении и Прикаспия, бродячих охотников, собирателей и рыболовов, скрывавшихся в пещерах и под скалистыми навесами. И как бы ни были неказисты жилища обитателей Джейтуна, — это были первые известные нам долговременные постройки, и в них уже использовался тот строительный материал, который затем на протяжении тысячелетий оставался основным строительным материалом всех среднеазиатских обществ. Примитивные глиняные «булки» джейтунских домиков были прямыми предшественниками и сырцовых кирпичей, и нарезанных на крупные блоки пластов сбитой глины — пахсы, гувалля — глиняных комьев с рубленой соломой, и даже современного обожженного кирпича.

Особенно интересными среди находок из Джейтунского поселения были обломки глиняных сосудов — керамика, один из самых массовых и важнейших видов археологического материала. Появившись на самой заре цивилизации, когда человек впервые стал готовить горячую растительную пищу, глиняная посуда стала постоянным и верным признаком жизни человеческого общества. Ее в изобилии находят на всех древних поселениях, причем технология изготовления глиняной посуды позволяет судить об уровне производства и физико-химических знаний, а ее формы и орнаментация — об эстетических вкусах и воззрениях тех людей, которые создавали глиняные сосуды и пользовались ими. Наконец, керамика обычно служит и основным материалом для датировки тех или иных археологических слоев, памятников и культур. Поэтому-то археологи уделяют ей столько внимания и безропотно сносят насмешливую кличку «охотников за черепками».

Судя по находкам в Джейтуне, древнейшие земледельцы южной Туркмении в то время только лишь начинали осваивать гончарную технику. Глина, использованная для лепки посуды (все сосуды в Джейтуне изготовлены вручную), как и строительные глиняные вальки, содержала значительную примесь рубленой соломы. Разнообразие форм сосудов было еще крайне невелико, причем форма хумов, больших сосудов для хранения продуктов, четко показывает их происхождение от вырытых в земле ям с обожженными стенками. Джейтунские хумы имели форму сосуда с цилиндрическим туловом и подкошенной придонной частью. Такие подкосы были почти у всех древнейших сосудов, предназначавшихся для хранения продуктов. Как показало изучение археологических материалов Ближнего Востока, подобная форма не была случайной: такие сосуды закапывали в землю до самого ребра, отделяющего подкос от тулова. Вероятно, первоначальные ямы-хранилища, стенки которых обмазывали глиной, смешанной с рубленой соломой, и затем обжигали, и натолкнули людей на изготовление хранилищ из одной обмазки, т. е. из обожженной глины. Однако посуда в Джейтуне была уже неплохо обожжена, а некоторые сосуды окрашены в кремовый или красный цвет, поверх которого коричневой или красновато-коричневой краской был нанесен примитивный расписной орнамент в виде вертикальных волнистых линий или вертикальных рядов небольших дуг. Эта роспись сосудов Джейтуна — первый шаг к той богатейшей расписной орнаментации, которая характерна для последующих, анауских культур южной Туркмении.

Среди керамических поделок из Джейтунского поселения были и уже упоминавшиеся нами глиняные статуэтки (в то время еще, правда, немногочисленные), обычай изготовления которых существовал в Средней Азии много тысячелетий, вплоть до распространения мусульманства в VII–VHI вв. н. э., а кое-где и столетиями позднее.

Внимание исследователей Джейтуна привлекли к себе также странные глиняные (реже каменные) поделки в виде конусов, то удлиненных, то усеченных, а то и с вогнутым верхом (см. рис. 2). Сходные с джейтунскими конусы археологи не раз находили на поселениях древнейших земледельцев Ближнего Востока и даже на трипольских поселениях. Об их назначении высказывались самые различные предположения. Так, известный французский археолог-востоковед Р. Гиршман считал их миниатюрными ступками для растирания румян. Другие предлагали рассматривать их как печатки и даже какие-то «затычки для носа». Однако наиболее убедительно мнение крупного украинского археолога С. Н. Бибикова, который высказал предположение, что перед нами не что иное, как игральные фишки. Подтверждение этому предположению, высказанному исследователем раннетрипольских поселений, пришло из Египта: именно там в одном из кладбищ додинастийного периода (т. е. до воцарения древнейших фараонов) был найден столик из обожженной глины, расчерченный на квадраты; по квадратам этой древней игральной доски и переставлялись глиняные конусовидные фишки. Видимо, это одна из любимых и широко распространенных игр древнеземледельческих племен. Игральные доски вовсе не обязательно были глиняными — они могли быть изготовлены из дерева, а то и просто начерчены на земле. Во всяком случае отсутствие таких досок в Триполье и в Джейтуне ничуть не колеблет предположения С. Н. Бибикова.