Именно из-за такого положения дел вопрос о том, правы ли буддийские предания, относящие проникновение буддизма за пределы Индии к кушанскому времени, пришлось решать экспедиции на Кара-тепе («Черный холм»), как называют ныне местные жители остатки буддийского пещерного монастыря в Старом Термезе. История изучения этого монастыря насчитывает уже более тридцати лет. Еще в конце 20-х годов экспедиция московского Музея восточных культур, работавшая в Термезе, обратила внимание на холм Кара-тепе, в толще которого прослеживались какие-то занесенные сыпучими песками пещеры. Эти пещеры обследовал и местный термезский археолог Г. В. Парфенов, и сотрудники Эрмитажа В. Н. Кесаев, Б. Б. Пиотровский, А. С. Стрелков. Наконец в 1937 г. отдельная группа Термезской комплексной археологической экспедиции начала раскопки загадочного памятника. Но материалы всех этих работ не были изданы. Не был опубликован и подробный отчет руководителя работ на Кара-тепе в 1937 г. Е. Г. Пчелиной.
Однако те немногие сведения, которые стали известны из информационной заметки Е. Г. Пчелиной и общих обзоров работ Термезской экспедиции, позволяли предполагать, что Кара-тепе — действительно остатки буддийского пещерного монастыря, первого ставшего нам известным памятника такого рода в Бактрии (ив Средней Азии вообще).
В 1960 г. мне посчастливилось познакомиться с Е. Г. Пчелиной, которая подробно рассказала о своих раскопках и показала мне все имеющиеся у нее материалы. И вот осенью 1961 г. наша экспедиция (организованная Отделом Востока Государственного Эрмитажа по договоренности с Узбекской Академией наук) впервые увидела Кара-тепе. Этот довольно большой холм высится в северо-западном углу огромного городища — Старого Термеза, лежащего в 10 км от современного города.
Как показали работы Термезской комплексной археологической экспедиции 1936–1938 гг., возглавляемой ветераном среднеазиатской археологии М. Е. Массоном, Старый Термез возник не позднее последних веков до нашей эры и погиб после того, как в 1220 г. полчища Чингиз-хана, оставляя за собой пожарища и руины, прошли через древние среднеазиатские земли в области современного Афганистана, Ирана, Индии. Расцвет же в жизни Старого Термеза приходился как раз на время существования Кушанской державы. Тогда-то в его предместье под защитой крепостных стен, но в стороне от оживленной части города и был сооружен кара-тепинский монастырь.
Рис. 63. План раскопа из Кара-тепе
После трех полевых сезонов перед нами раскрылся большой квадратный в плане двор, обрамленный крытыми колоннадами — айванами (рис. 63). Их плоские деревянные кровли и колонны были, вероятно, украшены резьбой, а стены по сей день сохранили следы ярко-красной раскраски. С юга во двор выходило небольшое наземное святилище, состоявшее из замкнутого центрального помещения, огибавшего его с трех сторон обходного коридора и монашеской кельи. Со двора в центральное помещение вела дорожка, выложенная белоснежными плитами мергелистого известняка. Его порог был сооружен из блоков того же камня и украшен изображениями цветов лотоса, а на стенах по сторонам от входа были нарисованы выполненные разноцветными красками человеческие фигуры; от них сохранились, к сожалению, лишь части ног и подолы одежды. Стены и пол центрального помещения были выкрашены в красный цвет, а в центре его в древности стояли, очевидно, статуи. Однако при раскопках ни статуй, ни каких-либо остатков их мы здесь не нашли. Куски крупных гипсовых статуй, в том числе рука с характерным для буддийской скульптуры положением пальцев (рис. 64), были найдены лишь при раскопках двора, и нам еще предстоит решить вопрос, где первоначально стояли эти крупные (не менее чем в натуральную величину) фигуры и куда делись их остальные части.
Рис. 64. Рука гипсовой статуи из Кара-тепе
На западе двор примыкал к склону холма, и здесь прямо в глубь его были пробиты два входа, оформленные величественными арочными нишами. Эти входы вели в огромный пещерный комплекс. Четыре длинных сводчатых коридора, окружавших центральное культовое помещение, складская комната в одном из углов и небольшая жилая келья у одного из входов — таким предстал перед нами этот подземный ансамбль, целиком высеченный в песчаниковой породе холма Кара-тепе. Примерно таковы же и другие раскапываемые нами пещерные комплексы. На стенах их коридоров мы увидели остатки разнообразных орнаментальных расписных бордюров, а в центральном помещении и на полу коридоров подобрали многочисленные, но, к сожалению, мелкие куски каменных рельефов с изображениями листьев аканфа, людей, животных. различных растительных узоров.
Все это лишь жалкие остатки былого убранства древнего монастыря, но и они позволяют судить о его роскоши и богатстве. Здесь же были обнаружены куски каменных зонтиков — чатра, украшавших культовые сооружения — ступы и коробочки со «святыми» реликтами — реликварии. Рядом с ними лежали глиняные крышки всевозможных коробок и сосудов, украшенные рельефными изображениями лотоса (рис. 65), а также разбитые на части глиняные сосуды с дарственными надписями, выполненными черной тушью на «священном» языке буддистов— санскрите. Здесь же, наконец, были найдены многочисленные глиняные плошки-светильники (рис. 66), самый массовый вид посуды, встреченной на Кара-тепе. Эти светильники были незаменимыми спутниками жизни древних обитателей Кара-тепе. Они освещали бедные монашеские кельи и длинные обходные коридоры для культовых процессий, их мерцающий свет озарял статуи и рельефы центрального помещения, где совершались основные культовые обряды.
Рис. 65. Крышки из Кара-тепе
Рис. 66. Глиняные светильники из Кара-тепе
Среди всех этих и иных бытовых находок изредка попадались нам и монеты кушанских царей, позволившие наряду с учетом всех прочих данных определить время возникновения, расцвета и гибели кара-тепинского монастыря. Возник он скорее всего в конце I — начале II в. н. э. и просуществовал примерно до IV в., после чего жизнь теплилась лишь в отдельных его частях. Пещеры долго были доступны случайным посетителям, и при исследовании их мы находили здесь и отдельные черепки XI–XII вв. и настенные арабские надписи. И только после монгольского нашествия большинство пещер оказалось засыпанным так, что в течение последующих семи столетий в них никогда уже не ступала нога человека.
Три полевых сезона, проведенных к тому же небольшой экспедицией, это срок, недостаточный для полного исследования даже незначительного памятника, а ведь Кара-тепе — огромный холм, хранящий не менее нескольких десятков наземных и пещерных сооружений. Но даже те материалы, которые нам удалось добыть, показывают, в чем правы буддийские предания.
Буддийский монастырь в Старом Термезе, одном из городских центров Бактрии, действительно возник в кушанское время. Более того, сооружение этого крупного монастыря с большим числом огромных пещерных сооружений (раскопанные нами коридоры одного из пещерных комплексов достигают 18 м в длину при ширине и высоте 2,5–3 м) требовало уймы времени и труда и так же, как и длительное существование этого монастыря в непосредственной близости от кушанского Термеза, было бы немыслимо без поддержки кушанских властей. Проникновение буддизма в Бактрию при кушанах, таким образом, ныне можно считать доказанным, так же как и проникновение вместе с ним характерных для Индии языка, письменностей, культовых предметов.