К сожалению, до нас не дошло ни одного изображения лица хорезмийских царей из топрак-калинской галереи. Но о том, что это были именно цари, достаточно определенно свидетельствуют находки двух головных уборов, тождественных с индивидуальными коронами двух хорезмийских царей, известными по изображениям на монетах. Характерно, что корона, представленная в чекане наиболее раннего из послекушанских царей Хорезма (его имя С. П. Толстов читает как «Вазамар»), найдена в крайнем отсеке «портретной галереи»; отсюда, очевидно, полагалось начинать ее осмотр.
Статуи сидящих царей (примерно вдвое больше натуральной величины) сопровождали стоящие мужские, женские и детские фигуры (гораздо меньшего размера). От этих стоящих фигур сохранилось довольно много различных фрагментов: торсов, рук, ног, голов. В передаче тела и еще более — складчатой одежды (рис. 74) — в статуях Топрак-калы ясно видны те же самые приемы, которые мы уже отмечали в скульптурах Кушанского царства, следующих замечательным традициям античного искусства.
Рис. 74. Глиняная статуя из Топрак-калы
Среди голов, найденных в «зале царей», особенно выразительны две: женская голова из самого крайнего, начального отсека «галереи», признанная (условно, конечно) за изображение «супруги царя Вазамара» (рис. 75), и голова юноши (скорее всего, часть статуи одного из хорезмийских принцев). Хотя эта голова (рис. 76) была вылеплена из столь непрочного материала, как сырая глина, и дошла до нас сильно поврежденной, глядя на нее, мы вполне можем оценить высокое мастерство древнего среднеазиатского скульптора, умело передавшего облик молодого энергичного представителя правящей династии послекушанского Хорезма.
Рис. 75. Голова «супруги Вазамара» из Топрак-калы
Рис. 76. Голова принца. Часть глиняной статуи из Топрак-калы
К западу от «зала царей» находился главный проход во внутренние покои дворца. Преддверием к этим покоям был так называемый алебастровый зал, большое помещение (вероятно, открытый внутренний дворик), украшенное лепными и резными гипсовыми (алебастровыми) узорами растительного характера. На севере «алебастровый зал» сообщался с главным входом, на юг же от него шла анфилада комнат, из которых можно было, в частности, попасть в еще два парадных помещения восточной части дворца: «зал побед» и «зал воинов».
В первом из них на всех четырех стенах сохранились части горельефов, изображавших сидящего царя и две женские фигуры, стоящие по обе стороны от него, причем та из них, которая находилась перед царем, была передана как бы парящей в воздухе. Подобное расположение персонажей хорошо известно по парфянским и хорезмийским монетам, на которых изображены сцены венчания победоносного царя античной богиней побед Никой, отождествленной на Востоке с местным иранским божеством Хваниндой. Как называлась эта богиня в древнем Хорезме и за какие победы призвана она была возложить венок славы на голову хорезмийского царя, пока не известно. Но общий смысл сцен, изображенных в «зале побед» топрак-калинского дворца, достаточно ясен, равно как и то, что здесь сохранялись заимствованные из античного искусства, но приспособленные к местным условиям художественные образы и приемы.
Рис. 77. «Зал воинов» в Топрак-кале (реконструкция)
Очень интересен и не менее эффектен был и «зал воинов» (рис. 77), украшенный стоящими в нишах большими статуями царей и помещенными между нишами на специальных подставках фигурками воинов в чешуйчатых (вероятно, железных) панцирях, с плетеными камышовыми щитами. «Зал воинов» — не только богато украшенное, но и весьма обширное помещение: его площадь превышает 60 кв. м. Однако его внутреннее устройство и план полностью повторяли обычные для топрак-калинского дворца устройство и планировку жилых комнат. У одной из длинных стен располагался большой очаг-камин, а напротив была устроена круглоарочная ниша. Точно такие же по устройству, хотя и гораздо меньшие по размерам, очаги-камины и ниши были встречены в обычных, «рядовых» жилых комнатах. Как и там, в «зале воинов» в противоположной входу стене помещалась дверь, ведущая в небольшую замкнутую комнату-каморку. Все это дало С. П. Толстову основание предполагать, что «зал воинов» представлял собой «не что иное, как царскую опочивальню, жилой покой самого хорезмийского царя».
С этой пышной «царской опочивальней», вернее с украшавшими ее фигурками воинов, связана очень смелая и заманчивая, хотя и весьма спорная, гипотеза С. П. Толстова, получившая широкую известность не только в научной но и в научно-популярной литературе. Это нашумевшая в конце 40 — начале 50-х годов история о неграх — воинах личной гвардии хорезмийских царей. История этой истории такова. В полевой сезон 1948 г. по лагерю Хорезмской экспедиции на Топрак-кале вдруг прошел слух о диковинных находках — глиняных головах каких-то темнокожих персонажей — негров, «черных, губастых, с курчавыми волосами». Это первое представление впоследствии пришлось несколько изменить: «негры» оказались не черными, а смуглыми (черным цветом на их лицах отмечена не кожа лица, а борода), кудрявых волос на сохранившихся кусках статуй нет, что же касается «губастости», или, как значилось в научных отчетах, «гротескно утрированных, вздутых губ», то скорее всего эти персонажи держали во рту трубки или какие-либо иные предметы.
В литературе — и в популярных очерках, изданных массовыми тиражами, и в солидных научных трудах — получила широкое распространение гипотеза о том, что в «зале воинов» дворца хорезмийских царей III в. найдены несомненные изображения «людей негроидного типа, хотя и с несколько смягченными особенностями». Эти «негроиды» были признаны воинами личной гвардии хорезмийских царей. А из двух этих положений были сделаны выводы и «о структуре вооруженных сил, на которые опиралась власть хорезмийских царей». «Их гвардия, — писал С. П. Толстов, — комплектовалась из далеких чужеземцев — либо обитателей южной Индии, связь с которой хорезмийцы несомненно поддерживали со времени кушанов, или еще более далекой восточной Африки. Гвардия эта, вероятно, составлялась из купленных невольников». В этих гвардейцах-невольниках стали видеть ценное свидетельство о рабстве и рабах в древнем Хорезме и всей Средней Азии в целом.
Позднее антропологическое изучение черепов из древ-них хорезмийских памятников, произведенное Т. А. Трофимовой, привело ее к выводу, что «темнокожие воины-гвардейцы» Топрак-калы хотя и воспроизводят облик людей индо-дравидоидного типа, по внешнему виду были сходны с людьми примерно того же времени, погребенными на Калалыгыр I, которых, однако, нет никаких оснований считать рабами или невольниками. По мнению Т. А. Трофимовой, и те и другие могли быть как выходцами из индийских владений Кушанской державы, так и потомками древнейших темнокожих племенных групп дравидоидного типа, обитавших в Средней и Передней Азии с IV–III тысячелетий до н. э. Таким образом наметился и несколько иной путь к решению загадки о «неграх» из Топрак-калы. Но кто знает, не выявятся ли какие-либо новые, еще неведомые нам пути к ее разрешению?
Но продолжим наше ознакомление с топрак-калинским дворцом и как бы заглянем в западную часть его основного массива. Здесь среди многих дворцовых помещений открыты еще два больших парадных зала. Один из них, названный «залом оленей», был украшен барельефами, изображавшими пасущихся оленей; другой — расположенными попарно фигурами. Эти фигуры (от них сохранились лишь ноги и подолы одежд) размещались, однако, совсем иначе, чем в «зале побед» или «зале царей», где мы встречались уже с групповыми изображениями: здесь все они составляли танцующие пары — мужчину и женщину. На основании найденных здесь же фрагментов голов С. П. Толстов предполагает, что танцующие были изображены в масках и что в целом сцены этого «зала танцующих масок» следует связывать с каким-то дионисийским культом, некогда распространенным в древнем Хорезме.