Рядовой некрополь северного Хорезма
Городище Топрак-кала с величественным трехбашенным замком, служившим резиденцией хорезмийских царей III — начала IV в., своим расцветом обязано, вероятно, краху власти кушан над далекой северо-западной окраиной их некогда могущественной державы. Иначе отразилось освобождение Хорезма от власти кушанских владык на судьбе небольшого безвестного поселения, лежащего в дельте Аму-Дарьи, на холме Ток-тау, в 14 км к северо-западу от современной столицы Кара-Калпакской АССР г. Нукуса (рис. 80). Это укрепленное поселение возникло здесь на высокой северо-западной части холма над обрывом, у подножия которого в то время нес свои мутные воды один из дельтовых протоков Аму-Дарьи (ныне здесь сухое русло).
Рис. 80. План городища Ток-кала
Впервые, как показали исследования А. В. Гудковой, вершина холма Ток-тау была обжита еще в IV или III в. дон. э., когда здесь, близ северных рубежей Хорезма, возник целый ряд пограничных крепостей, сооруженных, по-видимому, по единому государственному плану обороны суверенного Хорезмийского государства. Выделившись из состава Ахеменидского царства где-то на рубеже V и IV вв. до н. э., Хорезм в течение нескольких столетий успешно сохранял, кажется, свою независимость и от греческих государей, властвовавших в южных и центральных областях Средней Азии, и от грозных кочевых племен среднеазиатского Севера. Однако в конечном счете мощное передвижение кочевников северных районов Средней Азии на юг и на юго-запад смело оборонительную линию хорезмийских крепостей, и ярким свидетельством этой военной катастрофы служит слой со следами пожара и запустение Ток-калы (так называют ныне древнее поселение на холме Ток-тау).
Заброшенное укрепление вновь было обжито в кушанское время, когда в приаральской дельте Аму-Дарьи почти полностью восстанавливается вся система древних крепостей и укрепленных поселений. Но и на сей раз жизнь здесь оказалась тесно связанной с политической обстановкой. И когда власть кушан над Хорезмом прекратилась, поселение на Ток-кале (как и многие другие поселения этого северного района) было заброшено. Расцвет Топрак-калы сопровождался, таким образом, запустением северных окраин былого кушанского Хорезма.
Наиболее интересные материалы из раскопок относятся пе к первому (IV–II вв. до н. э) и не ко второму (I–III вв. н. э) периодам жизни на Ток-кале, а к третьему, который приходится уже на эпоху раннего средневековья, канун арабского завоевания.
В этот период, в VII в. н. э., на холме Ток-тау, к востоку от заброшенных руин былого укрепления, возникло новое поселение, частично обнесенное новой, толстой оборонительной стеной. Это поселение, один из многих известных ныне населенных пунктов восточной части при-аральской дельты Аму-Дарьи, входило в состав северного Хорезма, судьба и культура которого в VI–XI вв. несколько отличались от судьбы и культуры южной части этой древней среднеазиатской области. В политическом отношении северный Хорезм в то время был независим от южного, а этнически и культурно он более тесно был связан с низовьями Сыр-Дарьи и с согдийскими землями среднеазиатского междуречья. Поселению Ток-кала VII–VIII вв. н. э. и принадлежал тот интересный некрополь, которому посвящен этот раздел.
Некрополь, о котором идет речь, располагался за пределами ток-калинского поселения, на северном и восточном склонах холма Ток-тау (на южной части этого холма в IX–XI вв. существовало еще одно, четвертое по счету, поселение, на сей раз лишенное, однако, каких-либо оборонительных стен). Этот некрополь небольшого, неизвестного нам даже по имени, поселка VII–VIII вв. в отличие от топрак-калинского дворца представляет собой не уникальный историко-культурный памятник, а один из обычных могильников рядового поселения северного Хорезма раннесредневекового (домусульманского) периода. Несмотря на эту свою обыденность, могильник Ток-калы оказался ценным в научном отношении археологическим объектом, заметно обогатившим наши представления о культуре и искусстве раннесредневекового Хорезма и связанным, как выяснилось, с интересным кругом важных историко-культурных вопросов.
Но прежде чем перейти к непосредственному ознакомлению с материалами некрополя Ток-калы, рассмотрим, хотя бы в самых общих чертах, тот своеобразный, одно время казавшийся таинственным, погребальный обряд, с которым столкнулась при исследовании этого могильника А. В. Гудкова. Во время своих многолетних работ в составе Хорезмской экспедиции, еще до раскопок Ток-калы, А. В. Гудкова не раз встречала небольшие глиняные или алебастровые ящички разной формы, служившие для захоронения костей покойника (именно костей, а не всего трупа).
Эти погребальные ящички-костехранилища — астоданы (если называть их иранским термином) или оссуарии (как обозначают их по-латыни) долгие годы были одной из загадок среднеазиатской археологии, и только совместными усилиями многих исследователей, как археологов, так и иранистов-востоковедов, удалось установить, что захоронения в них соответствуют рекомендациям «священных текстов» «Авесты» и отражают широко распространенные в древности среди многих народов Средней Азии и Ирана религиозные верования и представления. Выяснилось, что до захоронения в оссуариях останки покойного проходили своеобразную «очистительную» процедуру. Люди, хоронившие кости своих родственников в оссуариях, поклонялись четырем «священным стихиям» — огню, воде, земле и воздуху. Они верили также, что весь мир создан двумя творцами: божеством добра и света — Ахурамаздой (это древнее божество мы уже встречали и при Ахеменидах, и при парфянах, и в кушанское время) и духом зла и тьмы — Ангроманью, антиподом Ахурамазды. Первому из этих божеств-творцов приписывалось, в частности, сотворение разума и твердой основы — костяка человека, второму — его бренного тела. Считалось, что после смерти человека его труп, как созданный духом зла, разлагается и оскверняет все вокруг. И во избежание осквернения «священных стихий» труп нельзя ни сжечь, ни утопить, ни закопать в землю, ни даже оставить надолго на открытом воздухе. В то же время «священные тексты» предписывали тщательно сохранять кости покойника, ибо в будущем умерший должен якобы воскреснуть (вера в грядущее воскрешение свойственна почти всем религиям человечества). Так и возник на востоке Ирана и в Средней Азии странный на первый взгляд обычай выставлять трупы на съедение хищным животным или птицам, а «очищенные» таким образом кости собирать и тщательно сохранять.
Способы хранения костей покойников у разных народов были различны. Так, в некоторых областях Ирана их помещали, вероятно, в вырубленных в скалах небольших нишах. В парфянских же могильниках западных областей останки усопших сохраняли в небольших сводчатых гробницах, напоминавших уже известные нам нисийскпе склепы. Величественны и угрюмы костехранилища современных последователей древнеиранских религиозных культов — парсов, потомков обосновавшихся в Индии беженцев из Ирана, где их преследовали после арабского завоевания приверженцы новой, победоносной религии — ислама. Эти мрачные костехранилища, известные как «башни молчания», угрюмо высятся в окрестностях Бомбея, на зеленых малабарских холмах. Сложенные из камней, «башни молчания» перепиской религиозной общины Индии имеют наверху специальную площадку, куда выставляют трупы, а в центре ее — глубокий колодец, где покоятся кости многих поколений верующих. Стаи хищных птиц постоянно вьются над этими суровыми башнями, ожидая очередного трупа, а люди, ведающие погребениями, каждый раз после «очищения» костей покойника птицами и омовения их дождями поднимаются на страшную площадку и опускают то, что осталось от усопшего, в центральный колодец.
В Средней Азии в канун арабского завоевания, в VI–VIII вв., кости покойников почти повсеместно хранили в специальных ящиках-оссуариях, причем наиболее ранние известные ныне оссуарии встречены как раз в Хорезме, который, таким образом, есть основание рассматривать как родину «оссуарного» обряда погребения. Довоенные еще раскопки Г. В. Григорьева на городище Кафыр-кала (под Самаркандом), исследования 1949 г. и последующих лет в Пенджикенте (с ними мы еще познакомимся в следующей главе) и работы ашхабадского археолога С. А. Ершова в 1954–1956 гг. в районе Байрам-Али показали, что на территории Согда и на землях древней Маргианы оссуарии помещали в специальных погребальных сооружениях— наусах. В других случаях, как, например, в замках согдийских колонистов в Семиречье, оссуарии были найдены в непосредственной близости от жилых помещений: во дворе или в специальной комнате или пристройке.