Дон выпросил себе свободное время в середине дня и выходил в город, даже если у него не было там никаких дел.
Если Изабель была не слишком занята, он приглашал ее на кока-колу в кафе напротив. Пока что она была его единственным другом вне ресторана. Однажды она сказала ему:
– Зайди сюда, за конторку. Я хочу познакомить тебя с нашим управляющим.
– Да?
– Это насчет твоей радиограммы.
– Ах да, я и сам хотел поговорить об этом. Но сейчас, по-моему, это не имеет смысла. У меня все еще нет денег. Я поработаю еще неделю, а потом попробую попросить у Чарли взаймы. Ему не так-то легко будет найти мне замену; думаю, он согласится помочь мне, чтобы удержать.
– Из этого не выйдет ничего хорошего. Тебе нужно найти работу получше. Пойдем.
Она открыла дверцу в барьере и провела его во внутренние помещения. Там она представила его пожилому человеку с озабоченным выражением лица.
– Это Дон Харви, тот самый, о котором я говорила тебе.
Мужчина пожал Дону руку.
– Вспоминаю, это что-то насчет радиограммы на Марс. Кажется, дочь что-то говорила об этом.
Дон повернулся к Изабель.
– Дочь? Ты не говорила, что управляющий – твой отец.
– А ты меня и не спрашивал.
– Но… ладно, оставим это. Я очень рад познакомиться с вами, сэр.
– Я тоже. А теперь насчет этой радиограммы…
– Я даже не знаю, зачем Изабель привела меня сюда. Ведь я не могу заплатить за нее. У меня только деньги Федерации.
Мистер Костелло озабоченно рассматривал свои ногти.
– Мистер Харви, я вынужден требовать, чтобы за межпланетные радиограммы платили наличными. Таковы правила. Мне хотелось бы принять ваши деньги, но я не могу. – Он посмотрел в потолок.
– Конечно, существует черный рынок, где можно реализовать эти деньги.
Дон недобро усмехнулся.
– Знаю. Но пятнадцать или двадцать процентов – это слишком мало. Я все равно не смогу заплатить за радиограмму.
– Двадцать процентов? Существующий курс – шестьдесят процентов.
– Разве? Да, я, наверное, выглядел сосунком.
– Не стоит об этом думать. Я ведь не предлагаю вам идти на черный рынок. Во-первых, мистер Харви, я нахожусь в довольно сложном положении, представляя федеральную корпорацию, которая пока еще не экспроприирована, и в то же время сохраняя лояльность к Республике. Если бы вы сейчас вышли отсюда и вскоре вернулись уже с деньгами Республики, я должен был бы вызвать полицию.
– Папа!
– Успокойся, Изабель. Во-вторых, молодому человеку не годится заниматься подобными вещами. – Он сделал паузу. – Но, возможно, мы сможем что-нибудь придумать. Ваш отец оплатит радиограмму, не так ли?
– Да, конечно.
– Но я не могу послать ваше сообщение наложенным платежом. Остается одно: вы можете составить вексель на имя вашего отца, а я приму его в качестве оплаты.
Вместо того чтобы сразу же согласиться, Дон некоторое время обдумывал предложение. Казалось, это было то же самое, что послать сообщение наложенным платежом, и он охотно сделал бы так, но влезать в долги, да еще вмешивать своего отца без его согласия – это было против его совести.
– Послушайте, мистер Костелло, вы ведь не сможете получить деньги по векселю, по крайней мере, в ближайшее время. Почему бы вам просто не взять у меня расписку, а я расплачусь, как только смогу?
– С одной стороны – да, а с другой – нет. Ваша расписка будет означать, что вы берете у нас кредит, а это запрещается правилами. С другой стороны, вексель на имя вашего отца является коммерческим документом, эквивалентом денежной суммы даже в том случае, если я не сразу смогу получить по нему деньги. Может быть, это и небольшая разница для адвоката по космическому праву, но это разница между тем, что я могу, и тем, чего не могу сделать, действуя в рамках правил корпорации.
– Спасибо. – медленно сказал Дон, – но я, пожалуй, подожду еще. Может быть, я смогу занять деньги где-нибудь в другом месте.
Мистер Костелло перевел взгляд с Дона на Изабель и пожал плечами.
– Что ж, давайте вашу расписку, – довольно резко сказал он. – Но пусть она будет адресована лично мне, а не компании. Расплатитесь, когда сможете.
Он снова посмотрел на свою дочь, та одобрительно улыбалась. Дон составил расписку. Когда они вышли из кабинета, Дон сказал:
– Это было очень благородно с его стороны.
– Чепуха, – ответила она. – Это только доказывает, как много может сделать любящий отец для своей дочери, чтобы не испортить ее отношения с молодым человеком.
– Вот как? Что ты имеешь в виду?
Она улыбнулась.
– Ничего. Абсолютно ничего. Бабушка Изабель просто разыгрывает тебя. Не принимай всерьез.
Он улыбнулся в ответ.
– Куда бы мне тебя пригласить? Через улицу, в заведение «У Голландца», на кока-колу?
– Уговорил.
Когда Дон вернулся в ресторан, он увидел большую груду немытой посуды.
Краем уха он услышал оживленную дискуссию посетителей относительно какого-то нового закона, который должна была принять Генеральная Ассамблея.
Он напряг слух и разобрал, что суть закона в том, что будет объявлена всеобщая мобилизация и он, судя по всему, угодит под нее. Однако он собирался поступить иначе: он сам намеревался вступить в Космическую гвардию. Совет Мак-Мастерса, говорившего, что это единственный способ попасть на Марс, крепко засел у него в голове.
Большая часть посетителей поддерживала законопроект. Дон тоже не возражал против него, хотя и сам попадал под его действие. Невысокий человек выслушал всех, затем откашлялся.
– Закон не примут, – сказал он.
Один из говоривших, пилот корабля, все еще носивший на лацкане изображение трех глобусов, ответил:
– Вот как? Что ты вообще знаешь об этом, коротышка?
– Я знаю довольно много. Позвольте представиться: я сенатор Оллендорф от провинции Куй-Куй. Во-первых, нам не нужен такой закон. Мы не нуждаемся в большой армии. Во-вторых, характер нашего народа не позволит ему смириться с таким законом. В результате выборочной иммиграции у нас на Венере сложилась нация, состоящая из твердолобых индивидуалистов, можно сказать, анархистов. Им очень не понравится мобилизация. В-третьих, налогоплательщики не поддерживают идею большой армии. У нас уже сейчас достаточно добровольцев, их так много, что мы с трудом содержим их. И последнее: мы с коллегами собираемся зарезать этот законопроект.
– Послушай, человече, – сказал пилот жалобно, – зачем вообще было называть первые три причины?
– Я просто репетировал завтрашнюю речь, – сказал сенатор извиняющимся тоном.
– А теперь, сэр, раз вы так явно поддерживаете этот законопроект, скажите, пожалуйста, почему же вы не вступаете добровольцем в Космическую гвардию? Совершенно очевидно, что с вашей квалификацией вас приняли бы без разговоров.
– Ну что ж, отвечу. Во-первых, я не являюсь колонистом, и это не моя война. Во-вторых, я впервые в отпуске с тех пор, как на межпланетные трассы вышли корабли класса «Комета». А в-третьих – как раз вчера я вступил добровольцем в армию и сейчас пропиваю свой аванс. Довольно с вас?
– Вполне, сэр. Вы позволите мне угостить вас?
– Старый Чарли не подает ничего, кроме кофе, вам пора уже знать это. Возьмите чашку и расскажите нам, что творится на Губернаторском острове. Дайте нам информацию из первых рук.
Дон держал уши открытыми, а рот, как всегда, закрытым. Кроме всего прочего, он узнал, почему в этой войне не было никаких военных действий, за исключением разрушения «Терры-Орбитальной». Дело было не только в огромном расстоянии, периодически меняющемся от тридцати миллионов до ста пятидесяти миллионов миль, что изрядно растягивало военные коммуникации. Основным фактором был страх перед ответным ударом. Все это поддерживало статус-кво.
Сержант технической службы Орбитальной гвардии объяснял каждому, кто желал его слушать:
– Сейчас начальство держит нас наготове, особенно по ночам, в ожидании налетов. Но это все чепуха. Земля не нанесет нам удар, и военные руководители Республики знают об этом. Можно считать, что война уже окончена.