Родился мальчик. Роды были очень тяжелые, поперечное предлежание. Ребенка тащили щипцами. Но он родился, родился. Он – был.
Данелия ее не встречал. Он в это время был на севере на съемках фильма «Путь к причалу», по сценарию Виктора Конецкого.
Встречали Любу чужие люди. Принесли толстое одеяло.
Далее вмешалась судьба.
Мама Георгия, Мери Анджапаридзе, знала, что Люба родила. Она захотела посмотреть на внука и пришла к Любе. И увидела копию своего мужа: брови вниз, нос крючком. Грузин.
Сердце Мери сделало кульбит, перевернулось в груди и стало на место. Меричка полюбила этот росток, этот космический пузырь. Она забрала внука к себе в дом вместе с Любой. Она не могла оставить мальчика без собственного досмотра.
Назвали Колька. Этот Колька вкатился в дом на Чистых прудах, как ясно солнышко. Все осветил и осмыслил.
Меричка тут же ушла на пенсию. Она работала вторым режиссером на киностудии «Мосфильм». Сама сняла несколько фильмов. Была вполне талантлива и амбициозна. Но с появлением внука амбиции кончились. Меричка поняла, что все кино – мура в сравнении с этим комочком, живым и теплым.
Ребенок был буквально красавец с огромными грузинскими глазами, а главное – свой. Своя кровь.
Люба не могла нарадоваться, не могла насмотреться. Она стояла перед кроваткой и повторяла: счастье, счастье. Первое слово, которое произнес Колька: тя-тья… Это значит счастье.
Он стал счастьем для всех и в конце концов для Георгия.
Гия появился через восемь месяцев. Колька уже ползал на руках и на коленках. Квартира была большая, генеральская, и Колька стремительно пересекал ее вдоль и поперек.
Гия увидел ребенка, счастливую Мери – и промолчал. Он не смог и не посмел возразить, сказать: нет. «Нет» – это значило: Люба с ребенком покидают Чистые пруды и возвращаются на «Аэропорт».
За долгое отсутствие, за время съемок Гия не один раз проваливался в глубокий запой и так устал, так оскотинился, что был счастлив оказаться дома в чистоте и светлом царстве, где ползал чудесный мальчик, Бог послал.
Гия смирился. Все осталось так, как хотела Мери. Но в глубине души остался осадок: его поймали, употребили. Все обустроили помимо его воли. И в душу упало зерно протеста.
Гия воспринимал Любу как то, что ему навязали. Поэтому он не стал с ней расписываться. Оставил для себя как бы лазейку на свободу. Вот придет настоящая любовь, и он выскользнет в эту лазейку.
Люба оказалась идеальной женой. Она вела дом, была кухарка, прачка, горничная. Она перемыла за свою жизнь столько тарелок, что, если их поставить одну на другую, – достанет до Луны. Люба терпела все его запои. Была верна как собака. Идеальная мать, преданная и самоотверженная, буквально Богородица.
В этот период она стала много сниматься. Зарабатывала. Приносила доход в дом. Ее можно было не ревновать. Верность обеспечена. Никаких других интересов, кроме мужа и сына, у нее не было.
Что же мешало Георгию? Разница в возрасте. Она была видна. Гия стеснялся. Старался не выходить с Любой на люди. Люба не обижалась. Она тоже стеснялась выходить с Гией в людные места: в ресторан, в театр.
Гия брал меня. Иногда приходилось прерывать работу и отправляться в ресторан. Я не была одета подобающим образом. Люба меня украшала: выносила бусы, кольца. Меня это поражало. В сущности, я была опасна для их союза. Данелия был влюблен в меня, это бросалось в глаза. Он буквально расцветал, когда я входила в их дом. Я была моложе Любы на семнадцать лет, а это много, целая жизнь. И вместо того, чтобы гнать соперницу каленой метлой, Люба выносит мне бусы, украшает. Что это?
Потом я поняла: это великая хитрость и составная часть борьбы. Руку дающего не укусишь.
Гия был ее ВСЕ. До Гии Люба была никому не известная, одинокая, невостребованная как актриса и как женщина. А сейчас мать, жена, народная артистка. Гия дал ей все: семью, сына, профессию, статус, яркий секс. Она держалась за него руками, ногами и зубами.
У Любы был мощный враг. Разница в возрасте. Этого врага невозможно преодолеть. Единственный союзник Любы – алкоголизм. Запои лишали Гию маневренности. Он был как лодка, прицепленная к берегу толстой цепью. Не мог оторваться и уйти в свободное плавание. Запой вырубал из действительности, а после запоя никаких сил. Дай Бог добраться до уборной. Единственное спасение – Люба. Она была той соломинкой, за которую хватается утопающий.
Люба ждала, что Гия наберет года, перестанет быть молодым, ослабнет и станет не нужным никому, кроме нее. Это была реальная возможность удержаться.