— Прекрасно, — проговорила Генриетта Кэри прерывающимся голосом, хорошо слышным даже на другом конце провода. — Мне не терпится прочесть их. Что ты думаешь о Генри и его письмах?
— Настоящий мужчина. Он так и не женился.
— Как грустно… Кстати, тебе понравился Ивэн Фрэзер?
— Мм… да, — замялась Розанна. — Он… довольно обаятелен.
— Ты собираешься с ним встречаться?
— Нет.
— От Дэвида была какая-нибудь весточка?
— Он, как обычно, позвонил в воскресенье. Он работает как проклятый.
— В этом я не сомневаюсь, милая. Между прочим, отец передает тебе привет.
— Как он?
— Держится молодцом. Сказал, что в следующий раз ты поедешь с нами.
После разговора с родителями дом показался Розанне пустыней. Она скверно спала после ухода Ивэна. «Всего-навсего поцелуй, — утешала она себя. — Дэвид непременно поймет». Розанна не собиралась утаивать от жениха правду, просто на подобные темы лучше говорить при личной встрече.
Несмотря на бессонную ночь, она встала с первыми лучами солнца. Впереди был долгий день. «Об этом ты и мечтала еще неделю назад, когда вкалывала на Чарли», — раздраженно напомнила она себе. Пора приступить к сбору материала для романа.
Посетив местную библиотеку, она набрала груду литературы, как документальной, так и художественной, включая воспоминания Зигфрида Сассуна[1] об окопной войне. На обратном пути Розанна зашла в книжный магазин и купила экземпляр «Кровавого рассвета». Из любопытства.
Она справилась с искушением сначала прочесть роман Ивэна. Вместо этого она устроилась в саду и, желая проникнуться духом эпохи, приступила к чтению мемуаров Сассуна.
Розанна провела над воспоминаниями до позднего вечера. Читая и делая выписки, она выпила бесчисленное количество кружек чая и кофе. Почувствовав резь в глазах, Розанна решила, что на сегодня хватит. Приняв ванну и посмотрев новости по телевизору, она поднялась в спальню и взялась за книгу Ивэна.
Писал он сдержанно и в то же время проникновенно. Со страниц романа в буквальном смысле сочилась африканская жара. С самого начала Розанну увлекла судьба главного персонажа. Она настолько сопереживала женщине, которую тот любил, что у нее забилось сердце при первой же любовной сцене между ними. Она несколько часов пролежала без сна, потрясенная тем, что описанное Ивэном столь походило на то, что произошло между ними. Ее давил груз вины, и она злилась на собственную беспомощность. Ведь она выходит замуж за Дэвида Нортона!
На следующее утро Розанна опять поднялась рано. К своему удивлению, среди родительской почты она обнаружила два письма на свое имя. Одно от Дэвида, а на втором адрес был проставлен незнакомой рукой. Розанна заставила себя прочесть бодрое и полное любви послание Дэвида от первого до последнего слова и только потом вскрыла второе письмо. У нее екнуло сердце, когда она увидела подпись Ивэна. Сначала он довольно сухо благодарил за письма его дяди и за то, что она уделила ему два вечера, а в конце добавил, что он признателен Генри Мэннерзу за знакомство с внучкой Розы Норман:
«Я благодарен судьбе за нашу встречу. Вы правы, мне вчера было видение. Но то был не призрак Розы Норман. Я не смог заснуть, думая о Вас, Розанна. У меня перед глазами стоит Ваше лицо. Я помню вкус Ваших губ. Мои руки тоскуют по Вашему телу.
Ивэн».
Розанна тупо смотрела на то, что можно было бы назвать «любовным посланием». «Похотливым, а не любовным», — пренебрежительно возразила она себе. Ивэн Фрэзер не походил на бабника, тем не менее его поцелуи лишали ее рассудка… Тяжело вздохнув, Розанна сделала себе кофе, а затем отправилась в парк на пробежку. Ей надо было погасить чувства, вызванные письмом. «Умен, шельма, — с горечью подумала она. — Неудивительно, что его книги раскупаются».
На другое утро Розанна получила еще одно письмо от Ивэна. Он сообщал о том, как идет работа над книгой, и осведомлялся о ее успехах. И снова в конце послания прибавил несколько волнующих строк, приведших ее в замешательство и лишивших покоя. Девушке пришлось увеличить время пробежки, чтобы со спокойной душой сесть за работу. Она зашла к Чарли Клейтону и по факсу отправила Фрэзеру письмо с просьбой прекратить донимать ее своими посланиями.
К ее удивлению и разочарованию, он повиновался.
Больше писем от Ивэна, впрочем, как и от Дэвида, не было. Спустя неделю последний позвонил и извинился, что нет времени на письма, и пообещал, что вскоре приедет в отпуск. В субботу вечером компанию ей составили лишь телефон и роман Фрэзера. Ей было одиноко, и, что хуже всего, она чувствовала, что сильнее соскучилась по коротким и страстным письмам Ивэна, чем по повествованиям Дэвида о его жизни в Бостоне.