Я даже не знаю, почему я проснулась той ночью. Помню только, что мне было так жарко, что я вся была липкой от пота. Возможно меня разбудил тёплый запах железа, обволокший комнату, как мёд. Я укрывалась тонкой простыней, но мне всё равно было ужасно жарко. Я сбросила простыню и встала с кровати — но нет. Вы не хотите знать о том, что случилось потом, а я не хочу об этом говорить.
Итак, о чём я рассказывала до этого? Ах, да. Копы под моим окном.
Им потребовалось довольно много времени, чтобы снять тело мёртвого парня. Я так понимаю, что они пытались подойти к делу с максимальной вдумчивостью и ответственностью: они очистили улицу от посторонних и скрыли место преступления от любопытных глаз. Кроме нескольких глупых репортёров больше никто не пытался прорваться к телу сквозь такую толпу полицейских.
Я же застряла в эпицентре событий, пока копы переговаривались между собой, и делали фотографии, и замеряли место преступления. Даже если бы я захотела уйти, я бы не рискнула этого сделать. Со стороны всё это напоминало муравейник, где муравьишки собрались вокруг одного мёртвого парня, который чуть ли не целый день провисел прямо перед моим окном.
Вот тогда-то я и заметила их, этих трёх чуваков[1]. Они не вписывались в команду полицейских, и уж точно не выглядели, как репортёры. Даже прибыли они по одиночке, один за одним, окружая себя кругом отчуждённости. Такой эффект мог быть объяснён властью, но никто из них не носил униформу, и никто из них не выглядел как детектив в штатском.
Тот, кто прибыл первым, выглядел обычным элегантно одетым мужчиной в возрасте около сорока лет. Он прошёл вдоль линии преступления опустив глаза. Возможно он просто что-то внимательно высматривал на земле, и не хотел попасть в толпу полицейских, но я почему-то так не думала. Более того, полиция как бы сформировала молчаливый круг вокруг него. Этот круг молчания двигался вместе с мужчиной, пока он не присел перед телом. И перед моим окном. Как только он присел, эта территория сразу же очистилась и от назойливого шума, и от полицейских.
Это не было властью, не было и уважением. Что же это такое? Как будто они не могли его увидеть, и при этом что-то их отгоняло от мужчины. Как железные опилки отталкиваются от противоположного полюса магнита.
Этот мужчина взглянул на тело лишь раз. Но несмотря на это, у меня создалось впечатление, что он не смотрел на тело не потому что боялся, что его стошнит от вида. Нет, он был гораздо более заинтересован глядя на, или даже ища, что-то другое. Это-то и было странным, потому что я насчитала как минимум шесть копов, которые вырвали только от одного вида тела.
Но что было гораздо страннее, это то, в чём был заинтересован мужчина. А заинтересован он был в моём доме. И не просто доме — а конкретно в моих окнах, тех самых, за которыми скрывалась я. И это было глупо, ведь никто не мог заглянуть за жалюзи, даже если бы они и не были фальшивыми.
Он отошёл от тела так же элегантно, как и подходил к нему — опустив глаза. Я наблюдала за ним, когда он перешёл на другую сторону улицы и повернулся. Подождите, он что вычисляет, куда был направлен взгляд тела? Хотя, наверное, нет. Он снова посмотрел на мой дом, моё окно и склонил голову набок.
«На что ты смотришь?», — прошептала я. Он исчез на мгновение за запотевшим стеклом и снова появился. Теперь он шёл по направлению к моему дому. «Уходи». Но он не остановился. Он исчез за пределами моего взгляда, где-то возле входной лестницы.
Чудесно! Какой-то странный чувак сидит на моей входной лестнице, а копы вообще ничего не предпринимают по этому поводу. Эх, если бы я была достаточно взрослой, чтобы арендовать дом или купить его, он бы себе такой наглости не позволил! Ни за что на свете я бы не позволила этому чудаку сидеть на моей лестнице.
Тоже самое произошло и когда появился второй чувак. Он был высоким и широкоплечим. На нём были надеты джинсы, кожаная куртка и кожаные ботинки. В общем он был полной противоположностью первого мужчины. Однако его окутывал такой же круг пустоты и молчания, когда он шёл по улице к телу.
Также он был значительно крупнее первого мужчины. Его кожа практически излучала сияние — настолько белой она была, без малейшего намёка на румянец. Его волосы тоже были белыми, почти серебристыми.
Кора дерева (я подумала) — серебряная кора, пронизанная серебристыми нитями, придающие его лицу ещё большую бледность. Он был моложе первого чувака, возможно около тридцати пяти. Он опустился возле тела и его взгляд также, как и в случае с первым прибывшим, устремился к моему дому.