— Думаешь ли ты, что один ты молишься?
И указал рукою. Я увидел народ везде: в городах, в селеньях, на площадях — вышедших всех. Потом я увидел монахов и монахинь, вышедших как бы на какое поле и разделившихся на группы. Первые, к нам стоявшие, были монахи. Я видел, что эти монахи стоят и молятся, отделившись от других монахов, иные коленопреклоненно, иные ниц лежали, которые прямо стояли, воздев руки кверху, и молились.
Тогда юноша сказал:
— Видишь, какие молитвенники? Угодною молитвою молятся Господу Богу.
Еще следующие две группы монахов этого монастыря по силе молитв разделились на группы. Средняя группа хотя и молится, но неусердна была их молитва, и юноша не похвалил этой молитвы.
У третьей группы в руках были какие-то бумаги, которые они разбирали, и слышен был шум и крик. Лица у них были некрасивые.
Юноша сказал, что разбирают не нужные для них законы и думают, что много успеют.
На таковые группы были разделены монастыри мужские и женские.
В самом большом мужском монастыре я насчитал двадцать три монаха, молитву которых похвалил юноша.
В женском же, самом большом, семнадцать монахинь. В последнем, самом меньшем мужском, один монах, и в женском две монахини. В общем же по монастырям — где шестнадцать, где тринадцать, было и девять, и семь, и три.
Потом подошли мы к мирянам, и так же видел я молившихся мужского и женского пола, так тоже разделенных на группы.
Для приблизительного определения на тысячу — самое большее четверо и двое молящихся усердною молитвою.
В средней группе, мимо которой мы проходили, было много, и вид их был как вид обыкновенных людей, но какой-то испуганный.
В третьей группе были безобразные лица. В руках у них были разные бумаги, они кричали и шумели, порицая все. Кто говорит, что нет Бога, и кто что. Хотя этих было меньше, но вид их был такой страшный, что средние, хотя их и больше было, боялись их и не сообщались с ними.
Тут же видел я женщину с тремя детьми — две девочки и один мальчик. Столь чудный и красивый вид был у этой женщины, что я остановился и смотрел. Женщина стояла с воздетыми к небу руками, так же и старшая девочка, а маленькая девочка и мальчик стояли скрестивши ручки на груди.
Юноша, увидев мое удивление, говорит:
— Что дивиться сему, есть писано: «Мало чем умален человек от Ангел», в таком образе сотворен был первый человек. Сия жена сохранила все Заповеди Господни, тому же научила детей своих.
Я подумал — она жена и дети, и как она высоко почтена!
Юноша сказал тогда:
— За то, что сохранила она все Заповеди Господни, а дети у нее научены жить по Закону Господню, а что по закону, не есть грех. Видишь ли, какою молитвою они молятся.
Жена молилась так, что слезы, падающие из ее очей, оставаясь на Ее одежде и лице, придавали красоту как бы бисера. Тогда юноша говорит мне:
— Итак видишь, сколько молитвенников пред Господом Богом, молись и ты. А все виденное тобою сбудется.
И юноша стал невидим.
После этого видения, через семь дней, читали манифест объявления войны Японии с Россией.
Видение о русско-японской войне
Когда началась японская война, я усердно молился Господу Богу, чтобы Он утешил наших скорбящих воинов. В молитве я называл воинов своими братьями. И вот, в одну ночь приходит ко мне светлый юноша и говорит:
— Пойдем, и ты увидишь своих братьев.
Мы пошли и остановились на некой горе, с которой видны город и море.
Юноша говорит, указывая рукой к морю: — Вот место, которое называется Порт-Артур.
Тут же около города площадь, и здесь я увидел свои войска солдат. Увидев, я удивился, что все они стоят не стройными рядами, а какими-то кучками, тут же между ними раненые и больные. Я спросил:
— Что же это такое значит!
— Это те воины, — сказал юноша, — о которых ты молился и думал, что они в стройных рядах, но они уже готовы к позорному плену. Ты видел, что не дает Господь Царю и русскому народу победы, которой они хотели. Победы не будет ни на море, ни на суше.
И увидел я, что на море образовался кровавый крест.
Юноша сказал:
— И на море прольется христианская кровь. Победы не будет, но будет та, которую люди не разумеют. Потому что война с человеком и с бесами.
— Значит, они пойдут в плен к язычникам? — сказал тогда я.
Увидев все это, мне стало скорбно, и я сказал:
— Увы нам грешным, прогневавшим Господа Бога, что нам, что мы носим имя христиан, а сами прогневляем своего Создателя! Но о Господи, пощади нас ради сих страждущих; Вем Господи, что ты пощадил Ниневию, — ради младенцев.