Неспешно, слушая только стук каблуков по полу, я дошла до нужного места, где потайная дверь уже пропустила меня внутрь небольшой комнаты, стенами которой служили многочисленные ряды шкафов.
В кресле сидел отец.
Ровным взглядом он пробегался по страничкам какой-то книженции, что заинтересовала его в этот вечер. Лениво перелистывал страницы и попивал чай из сервизной кружки, расписанной золотом.
— Как полетали? — Спросил он ровным, почти скучающим тоном.
Такие вечера для нас были вполне обычны: мы с ним любили посидеть в семейной библиотеке в уютных бархатных креслах и обсуждать новости Рая.
Она выглядела, как огромный лабиринт, путь из которого мог найти только член нашей семьи, ибо везде были скрытые подсказки на случай, если заблудишься.
Теплый камин трещал поленьями, а огонь заботливо скользил по дереву, сжигая его и превращая в угольки. Под эту музыку легко думалось, а с отцом, который мог поговорить на абсолютно любые темы — тем более. Политика, образование, медицина — все, что показалось бы Кейт скучным и неинтересным. А зря. Как любил говорить отец — если ты не интересуешься политикой, то она будет интересоваться тобой. Что ж, сестричка, готова побыть пешкой в нашей игре?
Не то, чтобы я была зла на Михаила за его планы, но надвигалось одно не самое приятное событие, которое заставит забыть о моих собственных принципах и сражаться бок о бок с сестрой. Все твердили, что это необходимо, на мой же взгляд — было одним из проигрышных дел, ведь неизвестно, что взбредет в голову сестричке.
— Неплохо. Кажется, она поверила, — ответила я, беря в руки чашку теплого чая и вдыхая его аромат.
Как мне это нравится. Луговые травы давали безумный аромат, что кружил голову и расслаблял. У нас на кухне всегда стояли только лучшие сорта чая, которые можно было только пожелать. Этот — особенный — небесный, собирался в Райском саду, в котором растут все виды растений, что когда-либо существовали за историю человечества. Лаванда, ярче всего выделявшаяся из всего букета, напоминала о прошлом и заставляла воспринимать настоящее. Наверное, именно травяные чаи больше всего были у нас в почете, поскольку они давали какое-то особенное свое настроение и, что самое интересное, под каждый случай — свой. Лаванда — для переговоров, бергамот — для страстной беседы, ромашка — на случай трагедии.
В общем, сделав небольшой глоток, я закончила свою мысль, вкладывая в нее как можно больше презрения, ведь не видела в этом ничего странного:
— Счастливая дура. Надеюсь, ее быстро убьют.
— Не говори так о сестре, Катрин, — произнес отец, в общем, не проявляя никаких эмоций. Будто бы эту фразу надо было сказать ради приличия, а не ради того, чтобы усмирить мой пыл. — Да, она не заслуживает своего райского имени, но она не дура. Присмотрись лучше к ней внимательней. Поспрашивай что-нибудь. Обычные женские диалоги. Что вам сейчас интересно? — Скучающе спросил отец.
Он всегда говорил таким ровным, почти сонным тоном, будто ему все равно. На самом деле я его понимала. Проживи несколько миллиардов лет и не заскучай на этой земле. Эмоции папе были чужды. Во всяком случае, самое яркое, что я когда-либо смогла увидеть — гнев и ярость в борьбе. В остальное время он холоден, рассудителен и, может, даже печален. Быть может, когда-то он умел радоваться, смеяться. Искренне, как это делают обычные ангелы. Порой я думала о том, что душа отца умерла вместе с нашей мамой, ведь ее смерть его пошатнула настолько, что он не выходил из их общей комнаты на протяжении недели.
Однако его попытки нас сблизить ради дела, очень раздражали. Я не хотела никаким образом с ней общаться. Не хотела даже видеть ее лицо и мне каждый день претило, что мы похожи с ней как две капли воды!
— Ей интересны только убийства. Это наверняка. А, ну и пытки, — фыркнула я, делая еще один глоток чая.
— Неправда. — Возразил отец, — её подругу недавно убили. Поговори с ней об этом. Уверен, если ты сможешь втереться к ней в доверие, раскрывая самый потаенные ее секреты и страхи, то в скором времени вы сможете начать вместе тренировку, — ухмыльнулся Михаил.
Забавно. Из уст архангела фраза «втереться в доверие» играла несколько иными красками. Мы делали это не ради себя, а ради Рая. Смертные же это фразу перековеркали, наполняя с каждым разом ее все более темным смыслом. Они это делали в личных целях, никого не спасая. Конечно, я безумно любила смертных, но были и отдельные и, которых не хотелось и в жизни бы знать.
Скривившись, я вздохнула и спросила у отца, стараясь не показывать всей своей лютой неприязни:
— Это обязательно? Ну, я про ее участие в…плане?
Я несколько раз повторяла это и ему, и совету архангелов — все без толку. «Вы — сестры-близнецы и должны биться вместе». У меня не было достаточных аргументов против Совета, который так упорно настаивал на нашем с ней тандеме. Видимо, были у них какие-то свои секреты, которые пока что раскрывать было рано. И правда, мы ведь только один вечер друг с другом провели. Нельзя было еще говорить хоть о каких-то планах, касающихся надвигающейся беды.
— Ты же слышала Селафиила… — устало проговорил отец, откладывая в сторону книгу и потирая виски указательными пальцами — верный признак того, что я уже начала перегибать палку, но и сдаваться не спешила.
— Слышала, но…
— И Уриила тоже. Они в один голос говорят, что Отец повелел вам сражаться вместе. А, как ты знаешь, он общается с Судьбой и знает ее дальнейшие планы, — сказал отец, и я решила, все же, промолчать. Точнее, уступить ему, ведь оспаривать все равно было бы бесполезно.
Селафиил и Уриил говорили с Богом. Точнее, они могли получать от него советы и наставления, приказы и благословения на дела. Однако больше они ничего не говорили. Им строго-настрого запрещалось рассказывать подробности беседы с Богом. Только конкретные вопросы и ответы, не больше. Но если Селафиил пытался доносить как можно больше информации, при этом не нарушая правил, то Уриил мог просто сказать: «Так повелел Отец». Все. Раздражал этим до невозможности. Это меня с одной стороны и восхищало в архангелах, а с другой же невероятно бесило, ведь эти прекрасные существа делали абсолютно все, чтобы следовать законам и при этом в наглую умалчивать подробности, которые могли бы и помочь в дальнейшем!
— Есть вести со стороны? — Спросила я после некоторого молчания.
Не любила я эту тишину. Будто бы в ней повисают неразрешенные вопросы или тема, о которой обе стороны старательно умалчивают и пытаются отогнать даже одну мысль о некомфортном вопросе. Но эта самая тишина подсказывала как раз-таки собеседником то, что стоило бы продолжить общение, ведь от темы разговора они все равно не уйдут, а так тишина в один момент лопается, как порванная струна и кто-то не выдерживает и начинает говорить.
— Пока идут только сборы. — Неоднозначно ответил отец. — Они старательно шифруются и, якобы, не пускают к себе ангелов. Наш разведчик доложил, что их численность пока невелика и, возможно, бояться нечего, — продолжил он, а меня это только насторожило.
— Сколько конкретно? — Я напряглась.
Приблизительная информация меня не устраивала, ибо это значило, что от меня могут что-то скрывать. Неведение для меня было самым большим страхом, которого я боялась, как огня. Особенно в ключе надвигающейся беды. Вы ведь наверняка поняли уже это? В Раю назревала война, к которой мы готовились уже как полгода, но серьезные обороты все начало приобретать только недавно. Ангел, который смог проникнуть в ряды повстанцев доносил нам некоторую информацию. К сожалению, я не знала его имени, иначе бы каждый день молила Великие Силы, чтобы с ним все было хорошо.
— Около…
— Сколько. Конкретно, — отчеканила я. Вполне возможно, так не стоило себя вести, ведь в голосе явно слышалось неповиновение отцу. Он не хотел раскрывать информацию, а я не хотела оставаться в неведении.