В целом картина выглядела вполне прилично, склад устраивали практичные люди. Тяжёлое стояло ближе к воротам, легкие коробки в самой глубине. Ни табличек, ни кодов, ни указателей - вообще минимум антуража и наглядной агитации. Помещения хорошо освещены, сухие, грязи и мусора не видно.
Ну, тут много можно переделать, заявили в один голос Максим и Юра. Сделать ячейки, добавить стеллажей, расположить, как в "Протеке". Я не согласился. Работу склада это не ускорит, и вообще, его работа сейчас никого не тормозит. При таком количестве заказов...
-- А если мы их завтра увеличим, раза в три?
-- Тогда он просто не потянет. Его придётся расширять, или переносить.
-- Ну вот!
-- Что вот? Здесь они вполне без нас обойдутся. Справляются же. Если ничего не запутывать - невелика хитрость.
Мы возвратились назад. Главное, конечно же, было не в складе, его мы ходили смотреть больше для проформы. Главная наша проблема, как уже выяснилось за месяц, заключалась в том, что сам Рафиг не горел желанием во что бы то ни стало расширяться. Конечно, он был бы не против, если бы кто-то это сделал, но только тихим, малозатратным способом. А сам принцип обеспечения жизнеспособности его фирмы заключался прямо в противоположном - в предельной экономии. Поэтому главная проблема, которую он сам сейчас пытался решить - удешевление поставок.
Здесь у Керимова был собственный план - кооперирование с себе подобными и организация на паях больших совместных закупок. Над этим он и работал в первую очередь, созванивался, подыскивал партнёров.
Сбыт в его планах занимал вспомогательное место. Мы, а в первую очередь Юра, как установщик программы заказа, уже знали - у Рафига есть три базовые аптеки, каким-то образом прикормленные и закреплённые. А одна из них по сути своя, хоть формально не имеет к "Айпаре" никакого отношения, но на две трети торгует ее товаром. При таком гарантированном ежемесячном обороте весь остальной дополнительный объем сбыта его потому волновал меньше, и тратиться на него Рафиг, похоже, не собирался.
Пусть за ним бегают вольные менеджеры в надежде на проценты. Приходящие со стороны и снова уходящие. Их он называл даже не менеджеры (как почтительно было принято в "Протеке"), а просто "ходуны". И соответственно числил в самом низшем разряде, гораздо выше ценя просто квалифицированных офисных работников. На Максима и Лену Никольскую, ездивших на иномарках, Керимов смотрел с насмешливым удивлением. Они будут ходить по аптекам? Нет, это явно не их работа.
Коваленко скоро умчался на своем Мерседесе. Юра сидел насупленный. Зарплата серьёзно его обидела, да и дела с подключением новых клиентов в последнее время застопорились. Свои наиболее дружеские аптеки он уже обошёл, остались только хорошие знакомые. А они совсем не спешили идти навстречу его просьбам. Выяснялось, что "Айпару" многие знают, и репутация у неё не самая лучшая.
-- Наверное, придётся искать другую фирму, - произнёс он, скорее пока размышляя вслух.
-- "Адамантан"? - спросил я на всякий случай, чтобы разрядить затянувшуюся паузу.
-- А что?! - вдруг оживился Юрий Павлович. - Давай съездим.
Когда-то, еще в МИХМе, в группу Буткова распределился бывший студент-исследователь Серёжка Макареев. Витька Калитеевский, мой друг и однокашник, был очень доволен таким пополнением. Ему, по его словам, надоело иметь дело с бездельниками. Я общался с Макареевым мало, хоть и работали мы на одной кафедре, и уходя из МИХМа, в общем-то слабо представлял, что он за человек.
А столкнулся я с ним в первый раз с глазу на глаз при интересных обстоятельствах. Еще во времена ИМета заехал в Витькину дворницкую коммуналку-нелегалку, и - здрасьте-пожалуйста! На общей кухне сидит Серёжа и что-то читает. Видимо, как и я, дёрнулся в запертую комнату, а теперь дожидается Витьку.
Макареев обрадовался моему появлению, видно наскучило сидеть в одиночку. Тайны из своего позднего визита он не делал. Сергей приехал с завершающего разговора в НИИ, где они с Витькой были намерены обосноваться в виде малого предприятия, тогдашней модной новинки. Теперь всё решено, последние условия обговорены. Прощай МИХМ. Серёга начал расписывать, правда в самых общих тонах, как лихо они теперь могут развернуться. Я слегка удивился. Кажется, Витька уходить из института не собирался, а тут такой поворот. Что ж, жизнь в стране меняется.
Приехал Витька, встретил известие радостными вскриками. На радостях, и, главное, пока не возвратилась домой Алла, мы даже устроили небольшой банкетик. Я поздравил ребят с удачными переговорами, пожелал достичь вершин и реальных успехов.
Затем, при каждой встрече, то есть почти ежегодно, Витька рассказывал, какую очередную баталию они ведут с очередным чиновным хапугой либо тупым консерватором. Мелькали имена Макареева и Димки Корягина, еще одного михмовца, вошедшего с ними в компанию. Наконец, через несколько лет, при Редкинском опытном заводе возникло еще одно предприятие, выпускающее медицинские препараты. Точнее, пока только один препарат - димексид ( и изониазид, и ремантадин были впереди). Называлась эта частная фирма "Адамантан", и возглавлял ее Макареев, который звался теперь Сергеем Михайловичем.
Я работал тогда уже в "Протеке", правда, еще на старой территории, возле Каширской. Пришлось мне тогда даже похлопотать, и даже свести Калитеевского Виктора с нужным менеджером, чтобы димексид фирмы "Адамантан" тоже вошёл в Протековский ассортимент.
Сейчас же "Протек" остался у меня в недалёком прошлом, а "Адамантан" продолжал жить и даже уверенно шагал вперёд. Я поднял телефонную трубку, отыскал в записной книжке нужный номер. Виктор отозвался сразу, он, как обычно, пропадал на работе от темна до темна. Встречу и разговор мы назначили на послезавтра, в шесть часов вечера, чтобы не решать ничего на бегу. Разговор предстоял долгий.
Гл.17 День космонавтики
Разговор с Макареевым и Калитеевским действительно не завершился одним махом. Сергей выслушал выкладки Юры с одобрительной, довольной улыбкой, но предложил перенести окончательное решение еще на неделю, чтобы хорошо всё осмыслить и прикинуть. Собственного сбытового подразделения у них на фирме в самом деле не было, и почему бы не завести подобие филиала для реализации продукции? Торговая организация должна окупить сама себя просто по определению.
В назначенный срок мы приехали уже втроём. Участие в переговорах Максима Коваленко сразу оживило атмосферу. Он откровенно рисовался, но умело не переходил уважительной черты, небрежно кидал медицинские термины. Если у Макареева и были сомнения, то теперь они иссякли. Он дал "добро" нашей будущей лавочке, а станет ли она успешной фирмой, похоже, теперь зависело только от нас.
По инициативе Максима мы связались с Лысовой Людмилой, и предложили ей войти в компанию. Та обрадовалась, поскольку сидела пока без дела, но поставила весьма пикантное условие - будем работать, если с нами пойдёт и Гуля. "Гуля - это половина успеха", вот так недвусмысленно это прозвучало. Я помнил, конечно, как тяжело с Утаровой Гулей работать, но ради дела... Будет целых три менеджера, связи в трёх крупных округах, в том числе и Центр. По сути - половина Москвы.
Что думал в тот момент Васильев Юра, я не знаю. Внешне он тоже был доволен и воодушевлён. А месяц декабрь 1998 года тем временем подошёл к концу.
Январь начался с эпизода неприятного и потешного одновременно - на доске распоряжений в "Айпаре" был вывешен приказ. Меня и Юрия Васильева объявили прогульщиками (мы не вышли в воскресенье 3 января, которое считалось отработкой за 31 декабря), и следующим абзацем разъяснялось, что к нам будут предприняты дисциплинарные и административные меры. Я был готов смеяться. Приказа о своём зачислении в "Айпару" в любом качестве я не видел, зарплату не получал тоже. Но Юра почему-то взбесился.