-- А что искать? - воскликнула, по-моему, Галина Макареева. - Погляди сколько перед тобой.
И в самом деле, все тамошние женщины сидели по одну сторону стола, в один ряд, и получалось, как раз напротив меня. Причём, действительно, почти все они на тот момент были незамужними.
-- И правда, - сказал я, пытаясь отшутиться. - Вот сколько, только выбирай.
-- И выбирать нечего, - заявила Елена, сидевшая с краю. - Я теперь свободна, так что будем считать, дело решенное!
Кто-то перебил, тема разговора сменилась, и шутка таким образом завершилась. Пошли другие разговоры, потом все начали вылезать из-за стола, кто курить, кто просто размяться, немножко подвигаться. Я уже выходил за дверь комнаты, когда, не оборачиваясь, услышал прямо позади себя:
--Ты, Лена, губы-то не очень раскатывай. Здесь и другие есть.
По голосу я узнал Татьяну. Но меня больше удивил тон - сказано было вполне серьезно. Поэтому я сразу постарался не подавая вида уйти куда-нибудь подальше, вниз по лестнице, на другую площадку, где о чём-то болтали мужчины.
И вот теперь 8 марта. Конечно, среди разных кулуарных разговорчиков не мог не произойти и разговор с Татьяной.
--Ты что, уходить собрался.
-- Догадалась? Да, верно собрался.
-- Не уходи, как тут тогда без тебя будет.
-- Всё хорошо будет. Передам все дела Вовчику, он еще лучше меня справится.
-- Да мне-то что твой Вовчик! - сказала она с какой-то большой обидой.
Ого, подумалось мне, дело-то действительно всерьёз. Даже не знаешь, что и отвечать. И пока я не знал, что отвечать, Татьяна вздохнула и пошла прочь. Но шага через три обернулась:
-- Не надо, не увольняйся.
Всю обратную дорогу до Ногинска и следующее утро спозаранку я думал. Часов в двенадцать, как обычно, выехал в Москву. В "Милосердии" всё было, как всегда, склад уже понемногу шевелился, пришли первые заказы. Дождавшись удобной паузы, я отозвал Татьяну в сторону.
-- Хорошо. Значит так и решим. А жить ты где хочешь: в Ногинске или во Фрязино.
Фёдорова Татьяна была фрязинская, каталась, как и я на электричке, только с другого, Ярославского вокзала. Слова мои она восприняла слегка удивлённо, но никакого нарочитого удивления или непонимания изображать не стала.
-- Что это ты так сразу? Скажи лучше, увольняться передумал?
-- Нет, не передумал... Не надо про это. Лучше давай поговорим о наших делах.
Примерно через час я подал директору Утаровой заявление об увольнении по собственному желанию. Разговор получился прямой, но без грубых слов и особых эмоций. Договорились, что до конца месяца я проработаю. Когда я спросил об оплате, Гуля слегка помедлила.
-- Конечно заплатим. Разумеется не столько, сколько сейчас.
Я понял, что не зря попридержал неучтёнку, она по справедливости пойдёт мне на компенсацию. Но что компенсация потребуется настолько большая, такого я не ожидал даже от Гули. Хоть и говорят, что чужая душа - потёмки, иногда это даже не потёмки, а самый настоящий мрак. Но моего запаса хватило всё-таки и на этот случай, хоть меня в данном случае интересовали не столько деньги, сколько моральное удовлетворение.
А потом наступила тишина. "Протек", "Айпара" и "Милосердие" настолько опустошили мои душевные силы, что неделю, а может быть и больше, я не мог выйти из полной апатии. Не хотелось ни работать, ни знать, что делается вокруг; не тянуло даже выйти на улицу или просто выглянуть в окно. Родители с опаской косились в мою сторону, но пока помалкивали. Только воспоминание о последнем разговоре с Татьяной, своих обещаниях и наших общих, хоть пока и не определенных планах, заставило меня наконец собраться и поехать в Москву.
На "Милосердие" я заходить не стал, затаился и подкараулил ее на выходе из станции метро. Первое, что я понял, что оказывается ужасно соскучился. И второе - как оказывается непросто иметь дело даже с умной женщиной. Минут за пять я выслушал всё - и кто я такой, и где мне место, и что со мной надо сделать. Одним словом, я понял - жизнь никуда не делась, жизнь продолжается.
Юра Васильев, по слухам, уже нашёл какую-то миникомпанию под названием "Сорбус". Он с ними пока только общался и приглядывался, и мне присоединиться пока не предлагал. Откровенно говоря, я такому положению только тихо, облегченно радовался. Не хотелось больше ни фирм, ни торговли, ни даже малого духа хоть какого-то бизнеса. Я был готов пойти на любую, но только техническую должность.
Проблема теперь была в другом. С работой такого рода стало туго, к возможным претендентам приглядывались внимательно и придирчиво, в том числе - разглядывали и трудовую книжку. А там у меня теперь значилось: склад, торговая фирма, менеджер, склад. Результат не заставил себя ждать, брать меня нигде не хотели, даже электриком или сантехником. Об инженерах речь не шла вообще, их практически не стало. Если кто и работал инженером, должность эта, как правило, подразумевала теперь обязанности административные.
Как утопающий в поисках соломинки, я наконец приехал в МИХМ, к своему старому другу Володе Маслову. МИХМ едва трепыхался, но работа там всё-таки была. Правда, если при этом не спрашивать, а какая будет зарплата. Впрочем, денег у меня пока было - полная мошна, набитая до отказа. А новую жизнь следовало с чего-то начинать. Таким образом я снова оказался там, откуда с трудом вырвался пятнадцать лет назад.
Но прав был Гераклит насчёт реки, единственное только, забыл этот мудрец про того, кто в неё входит.
Река была и та, и совсем не та. Вернее, теми же остались берега, а чтобы в них увидеть реку, нужно было долго и внимательно присматриваться. Иначе просто подумаешь, что река остановилась. И будь я тот, что был пятнадцать лет назад, я бы так и подумал. Но теперь я видел: течение всё-таки есть, ничтожное, подобное горьким слезам, но это всё-таки течение. И на какое-то не очень долгое время его ещё хватит.
Заключение. (Тихая пристань.)
Мы с Таней обосновались в ее родном Фрязино, в специально для этого купленной квартирке. Она проработала в "Милосердии" еще до конца года и уволилась, не получив зарплату за последние три месяца. Еще раньше с фирмы ушёл Максим Коваленко.
Впрочем, меня это интересовало уже совсем мало. Исход и так был предсказуем, а у меня обозначились совсем другие проблемы и пристрастия. Совершенно неожиданно я вдруг ощутил себя семейным человеком. Из МИХМа я разумеется уволился, как только разыскал другую работу. Теперь приходилось не шутя думать и о зарплате. Но это уже иная жизнь и совсем другая история.
Не в один час, но теперь изменялась и Россия. В стране начиналось время президента Путина.
****************
Макареев закрыл в конце концов все свои компании, сейчас работает просто директором.
Сидоров уцелел. На месте "Геркулеса" у него сейчас крохотная фирмочка "Чиполино", торгующая овощами.
Маслов оставил МИХМ, открыл фирму светодиодных светильников "Ледру".
Эдик ушёл работать в ремонтники путей Московского метро.
Когда я работал на фармацевтической фабрике в Щёлково, случайно встретил Коваленко, он ненадолго вернулся в "Протек"
Вяткин вышел в зам директора "Протека", но сейчас о нём ничего не слышно.
Редозубов возглавил Рязанский филиал.
"Протек" по-прежнему гремит, оставаясь крупной фармацевтической компанией.
Васильев Юра тоже вернулся туда. Взял на себя направление, связанное с Казахстаном, но силы его оказались на исходе. Уже больше десяти лет, как его нет в живых.
Алексеев и Самохин по-прежнему сотрудники ИМЕТ.
Чудинов вернулся в свой Электростальский НИИ
Сведения о других мне пока неизвестны.