– Оперуполномоченный отдела по борьбе с экономическими преступлениями «МУРа», комиссар Каталкин!
Отец Гущи будучи в изрядном подпитию по случаю субботы, отвесил любимому чаду звучный подзатыльник:
– Что он натворил? Неуж, наш тихоня украл что или с беспризорниками связался?!
Делаю предостерегающий жест:
– Спокойно, гражданин! У нас к вашему сыну несколько вопросов по поводу его знакомого Александра Яковлева…
Мать паренька будучи в предъистеричном шоке, с размаха шлёпнула того пониже спины скрученным мокрым полотенцем, которое видимо стирала перед нашим приходом:
– Я ж тебе сколько раз говорила – не связываться с этим малахольным!
– Спокойно, гражданочка! Мы всего лишь проверяем поступившие к нам сигналы…
Улыбаясь, развожу руками:
– …Служба у нас такая, понимаете?
После чего, разговор пошёл более спокойным и конструктивным.
Опрашиваемый Гуща был одет…
Ну, мягко сказать – весьма непритязательно!
Очень мягко сказать.
На этом и, на неизбежно появившимся в таком возрасте эгоцентризме – можно хорошо сыграть. Прямо ни в чём не обвиняя Александра Яковлева, я грамотно подводил перепуганного паренька к мысли о нечистоплотности лидера их «планерного кружка» в целевом использовании финансовых средств – выделенных ему «ОДВФ»:
– Не подскажите, откуда у вашего приятеля новенькая «пролетарка», «камчатка» и эти… Как, их там?
– «Берцы», – подсказывает Мишка, – между прочим, на рынке – в полтора раза больше «партмаксимума» стоят!
«Партмаксимум» – это максимальная месячная зарплата, которую до 1934 года мог получать истинный коммунист. Как уже упоминал, на тот период – это составляло порядка 45-ти рублей.
Для сравнения: мужская обувь Зеленкина «с клеймом на подошве» («штиблеты» – как их тогда называли, с рантом и без), казавшаяся тогда самым верхом шика – стоила тогда от девяти до двадцати рублей, в магазине находящемся в доме 3 по Кузнецкому Мосту.
Черные, серые, или песочного цвета фетровые женские боты стоили ещё дороже – 25–32 рубля.
– Вот, вот! – обрадованно, – так откуда «дровишки»?
Гуща, отчаянно защищая своего друга, краснеет и пищит:
– Ему, один наш хороший знакомый из…
Мефистофелем из Преисподней криво усмехаясь, я иронически хмыкнул:
– «Хороший знакомый» из Ульяновска выслал-подарил?
Кивает, но уже неуверенно.
Ребятки, запомните: «бесплатный сыр» – только в мышеловке бывает.
Конечно, было опасение, что Яковлев подарки продаст или обменяет на что-нибудь «авиационное». Но мой коварный расчёт оказался верен: ничто человеческое – будущему «Главному» не чуждо и, молодой человек – не отказался от возможности пофорсить-покрасоваться обновой перед сверстниками.
– …Нам эта версия уже знакома и в данный момент – мы её тоже прорабатываем. Но тогда возникает вполне справедливый вопрос: а почему он Вам ничего не подарил? Или ещё кому-нибудь из ребят? А?
Гуща, бледнея кусает губы. Видимо и, до этой встречи – он неоднократно задавал себе этот вопрос:
«А почему не мне? Почему только ему? Чем это интересно, я хуже?».
Дальнейшими вопросами буквально за каждую мелочь, за каждую «статью» расходов» по изготовлению планера, я довёл и без того робкого и зашуганного паренька до полуобморочного состояния.
Наконец, давая подписать протокол опроса:
– На сегодня достаточно. Если, к Вам у следствия появятся какие-то дополнительные вопросы – вызовем повесткой на «Петровку 38». А потом на суд, по адресу… Что с Вами, молодой человек?
Клиент «поплыл» и передав его на попечение переполошённым родителям, я отправился на выход, строго обратился к обалдевшим соседям:
– Надеюсь, граждане, мне не надо напоминать об тайне следствия и ответственности за его разглашение?
Хотя, формально «опрос» свидетеля происходил с глазу на глаз на общей кухне, нас активно подслушивали не только родители Гущи – но и многочисленные соседи по коммуналке и, в последующей самой широкой огласке сомневаться не приходилось.
Мишка же, буквально одной фразой «на посошок» перед нашим уходом – поселил в сердце яковлевского друга и сотрудника (а так же его родителей и соседей) уверенность, что Александра Яковлева вот-вот арестуют за мошенничество и отправят в домзак:
– Помогайте сушить сухари вашему дружку, в общем.
Примерно по той же схеме, были опрошены ещё трое соратников Яковлева из его «КБ». Не в пример слегка лоховатому Гуще, Сергей Гришин держался молодцом, «лез в бутылку» и даже требовал – предъявить ему для более тщательного изучения, моё и Барона удостоверения сотрудников «МУРа».