Фыркнув, я поднялась со своего места и, извинившись перед родителями, попросила сестрицу уделить мне минуту внимания. После вывела ее из гостиной и утянула за собой в соседнюю комнату. И уже там возмутилась:
— Ты совсем без меня одичала от всех этих нравоучений. Это ли встреча сестер?
— Вы… — начала Амберли, но увидев, как я покривилась, исправилась: — Ты выглядишь совсем как великосветская дама, я растерялась. Все-таки ты жила при Дворе…
— И это повод не обнять меня? — строго вопросила я. — Тогда я напомню, каково это — сердить Шанни Тенерис, — и мои пальцы запорхали по ребрам воспитанной девицы.
Она привычно взвизгнула, и это звук показался мне сладчайшей музыкой на свете.
— Боги! Шанни! Ха-ха…
Я порывисто прижала к себе Амбер и призналась:
— Я ужасно соскучилась по тебе, сестрица.
— Я тоже, дорогая, — ответила она с улыбкой. — Без тебя в доме совсем тихо. Ужасная тоска. Твоя матушка даже поучала в два раза меньше обычного, а один раз рассказала мне про очередное злоключение девицы О, когда я плохо сделала реверанс. А мне она про О никогда не рассказывала до этого.
— И что же приключилась с нашей бедняжкой? — живо заинтересовалась я.
— Ее ноги сломались под тяжестью тела, когда О не смогла присесть правильно, — хмыкнула Амберли. Я рассмеялась, а сестрица продолжила: — Так что ты не можешь не отметить нашей общей тоски без тебя. И я безумно рада, что ты вернулась. А еще хочу услышать всё-всё-всё! — воскликнула она.
— Обязательно, — кивнула я. — Вечером мы с тобой наговоримся. Но сейчас нужно вернуться, матушка еще не до конца обрушила на меня свою заботу. Не хочу ее обидеть.
— Разумеется, — серьезно ответила сестрица, и я окончательно признала свою любимую родственницу.
Взявшись за руки, совсем как в детстве, мы вернулись в гостиную.
— Мы слышали непристойные визги, — заметила баронесса, устремив на нас суровый взгляд. — Этих возмутительных звуков мы не слышали вот уже полгода, и мне думалось, что вы и вправду повзрослели, дитя мое. Однако я вынуждена констатировать со всем прискорбием — вас не в силах изменить даже служба королевской тетушке.
Батюшка отодвинул газету, которую читал, и, взглянув на нас с Амберли, усмехнулся:
— Вольный ветер не усмирить.
— Прелестно, — подвела итог баронесса и вдруг легко рассмеялась.
Глава 2
В окно стучал унылый осенний дождь. Открыв глаза, я повернулась на бок и некоторое время смотрела на тонкие дорожки, бежавшие по стеклу, после перевела взгляд на тяжелое серое небо и протяжно вздохнула. Похоже, весь день обещал быть унылым. Натянув теплое одеяло до подбородка, я снова попыталась уплыть в сладостную дремоту, однако сон не шел — я выспалась.
— Досадно, — буркнула я и села на кровати.
После спустила ноги на пол, замоталась в одеяло и прошла на цыпочках к окну. По лужам, успевшим затопить дорожки и газоны, плыли желтые пожухлые кораблики опавших листьев. Поджав губы, я некоторое время смотрела на эту безрадостную картину, потом дохнула на стекло. В мутном пятне я написала две буквы «И. С.», усмехнулась, стерла их и, решительно тряхнув головой, направилась к прикроватному столику, где стоял колокольчик. Минута меланхолии миновала.
Позвонив в него, я обозначила свое пробуждение, и дверь в спальню открылась. Первой вошла деловитая Тальма. Она бросила себе за спину сердитый взгляд, после расплылась в улыбке и поклонилась:
— Доброго утра, ваша милость, хорошо ли вам почивалось? — после обернулась и объявила: — Входите. Ее милость изволили проснуться. Ну, что топчитесь, растяпы?
В спальню впорхнули горничные. Они как-то боязливо покосились на мою верную служанку и кинулись врассыпную. Двое застилали постель, еще две понесли ведра с горячей и холодной водой в умывальню.
— Тальма, ты — тиран, — резюмировала я увиденное.
И это было правдой. Моя служанка, такая покладистая и заботливая, когда дело касалось меня, неожиданно проявила твердый характер и даже высокомерие, обрушив всё это на местную прислугу. Она командовала горничными и лакеями, если нужно было обслужить мою милость или убраться в моих комнатах. У меня невольно сложилось впечатление, будто она моя прим-фрейлина, а я сама королева. Это позабавило. Впрочем, в моей Тальме просыпался тиран только в моменты заботы обо мне. На хозяйскую половину она не посягала и никого там не трогала.
— Во всем нужен порядок, ваша милость, — ответила она, подав мне теплый халат. — Что же это вы босиком-то? Полы уже холодные, а вы даже не пожелали, чтобы камин затопили с вечера.