Более того, в житии нельзя найти никаких свидетельств о том, как изменилось положение св. Эдуэна после смерти майордома Эрхиноальда, одного из его влиятельных «друзей». Однако из изучения грамот мы знаем, что системы альянсов, которые складывались при взаимодействии властителей, светской и церковной аристократии, могли значительно меняться при смене власти. Когда после смерти Хлодвига II в 656 г. майордомом сначала стал Эброин, а затем Варатто, св. Эдоэн должен был поделиться правами управления над несколькими важными поселениями в своем диоцезе с аббатом Сен-Дени{219}. Можно предположить, что большую роль в перераспределении собственности мог сыграть майордом Варатто. Ведь он, уроженец севера Нейстрии, был способен лучше представлять интересы знатных людей Руэна, чем епископ, чьи семейные связи ограничивались окрестностями г. Mo{220}. Однако и это событие не заинтересовало автора жития.
Примеры показывают, что традиционные представления о королевской власти не дают возможности понять всю сложность эволюции взаимоотношений государей и значимых людей. В особенности сложно учесть авторскую позицию авторов житий, современных событиям VII в., или писавших через столетие (или даже больше) после излагаемых фактов, которые могли подчеркнуть обособленность епископа от короны, или сделать упор на его приближенность ко двору. «Житие Колумбана» пыталось создать впечатление широкого распространения ирландского монашества по Галлии и его тесной связи с интересами королевской власти во второй четверти VII в. Точно также авторы некоторых агиографических сочинений о меровингских епископах (в особенности поздних, написанных в каролингскую эпоху) считали, что основание монастырей было, прежде всего, прерогативой епископов, а не королей, их приближенных, или отдельных знатных семей. Однако основание монастырей Эрхиноальдом и Нивардом из Реймса, о которых мы знаем из грамот, рисует картину, отличающуюся от созданной житием Эдоэна. При ближайшем рассмотрении оказывается, что сообщения ключевых текстов, относящихся к этому периоду, описывают картину этого периода по-разному.
Идея особой взаимосвязи между королевской династией и монастырями как опорой ее власти присутствует в житии Балтхильды, однако в других агиографических произведениях, как современных ему, так и написанных много позже, нельзя заметить то, что она стала общепринятой. Меровингские “vitae” не позаимствовали из «Жития Колумбана» всех тех представлений, которые были характерны для ирландских монахов в отношении власти{221}. Описание деятельности св. Эдоэна и св. Элигия в агиографических текстах свидетельствует о следующем: все же нет веских оснований говорить о наличии представлений об особой связи между монастырями и королевской династией в VII–VIII вв.{222} Идеи необходимости обладания связями с королевским двором для основания монастырей не дают возможности понять всю сложность взаимоотношений властителей и значимых людей различного рода. Монастыри — те особые центры, где в течение позднего периода правления династии Меровингов короли и епископы должны были взаимодействовать, если хотели опираться на монашеские общины. Несмотря на то, что в это время монастыри стали постепенно распространяться, для авторов житий (в особенности для тех, которые писали через столетие после событий) их появление не изменило политический баланс, а равно и ресурсы, имевшиеся у королей и их двора. В VII в. монастыри отразили политический расклад, сложившийся в это время в Нейстрии, а именно, — систему, в рамках которой основой политики в королевстве франков было взаимодействие между правителями, знатью и епископами для поиска согласия, необходимого для использования ресурсов обителей.