В этом для Паке открывалось важное различие между германской «мировой политикой» и британским или французским «империализмом». Там, где западные соперники оперировали капиталом и оружием, чтобы завоевывать и эксплуатировать, немцы действуют с помощью людей и техники, чтобы развивать и строить. Предпосылкой превращения Германии в мировую державу является прежде всего изобилие деловых и энергичных людей: шестьдесят миллионов на родине, двадцать миллионов вне ее, во всем мире. «Куда девать такое богатство? Мы не знаем»{40}.
США, по его словам, давно обеспечили себе влияние в Южной Америке; Великобритания, Россия и Япония заново делят Азию; Франция строит свою североафриканскую империю. «А где же немцы?»{41} Им следует искать поле для собственной деятельности, и найти его можно, по мнению Паке, не на замкнутом Западе или тропическом Юге, а только на бескрайних просторах Востока.
Стратегии ассимиляции
Уже в корреспонденции из Турции просматриваются наметки стратегии, которую Паке подробно излагает в последующие годы, путешествуя по России, Китаю и Монголии. В обеих восточных империях он видел, что господствующие государственная власть и государственная нация явно не справляются с задачей развития материальных ресурсов и человеческого потенциала собственной страны. В Турции, как и в России, на всем протяжении железной дороги он встречал немцев за работой: так, например, сотрудники «Культурной службы» под руководством немецких аграриев обучали анатолийских крестьян интенсивному земледелию и животноводству, обеспечив на всем древнем плоскогорье «небывалый расцвет»{42}.
Его имперская стратегия этим не ограничивалась, она шла дальше, ее охват был шире, чем у простой политики экономического внедрения. Можно назвать это империализмом культурно-экономической ассимиляции или замещения. Вместо захвата «пустых» колониальных пространств, создания военных баз в Африке или на заморских территориях Германский рейх должен был сосредоточиться на завоевании древних, консервативных крупных государств типа Габсбургской и Османской, Российской и, желательно, Китайской империй, наполняя их тела новой жизнью и новой динамикой.
О том, на какие высоты романтических планов жизни и фантастических мировых проектов заводили молодого Паке такие идеи, свидетельствуют оба его следующих больших путешествия через Сибирь в Монголию и Китай. Полугодовую поездку, начатую в феврале 1908 г. сразу после завершения диссертации{43} и явно ставшую исполнением давно откладываемой мечты снова побывать в краях, знакомых по ранним исследовательским поездкам, Паке — Уже ставший к тому времени антиимпериалистом левого толка — описал через два десятилетия в том процитированном выше автобиографическом наброске в стиле ницшевского Заратустры, где он, юный «Одиссей в пустынях Монголии», разыгрывал свои будущие роли поэта и путешественника по миру, ученого, политического мыслителя, партизанского вождя и даже основателя религии — «на ступеньке к власти».
Азия после коренных перемен
Результатом поездки 1908 г. стали две книги — «Политико-географическое исследование»{44} Сибири и Монголии и сборник написанных легким пером корреспонденции под названием «Азиатские распри»{45}. В этих книгах старые и новые власти Азии представали уже не как объекты, но как растущие субъекты и участники мировой политической игры: «В Азии снова творится настоящая история… Европейские семена дают всходы… Восток отплачивает Западу за его алчность!.. Европа наслаждается своими воздушными полетами, блаженствует в блеске своих машин, но терпит неудачу перед проблемами… своих людских масс. А Восток действует свободно и по-человечески безыдейно, руководствуясь единственной, всеподчиняющей, самой плодотворной из всех идей: властной идеей отечества и расы… Вавилонский столп ученой литературы о тех странах продолжает расти, но он уже зашатался: пробуждающийся Китай рушит все башни!.. Америка, эта карикатура Европы… держится в стороне, поскольку в Азии становится жарко; мы чуем исходящий оттуда запах пота и крови и вспаханной земли…»{46}