Виртуальный союз
Военный нарком Троцкий заверил нового посла Брокдорфа-Ранцау во время их первой встречи в декабре 1922 г.: если Польша параллельно с грозящим французским вторжением в Рурскую область «нападет на Силезию, то мы ни при каких обстоятельствах не останемся в роли сторонних наблюдателей»{808}. Тогда же Радек в секретных переговорах на квартире Шлейхера в который раз развивал «далеко идущие планы международного союза»{809}. А когда французское вторжение в Рурскую область в январе 1923 г. стало реальностью, Ю. М. Стеклов в правительственном печатном органе, газете «Известия», официально заявил, что Советская Россия не сможет «в своих собственных жизненных интересах допустить окончательного подавления и уничтожения Германии»{810}.
Тем более отрезвляющим оказался материальный баланс совместного военного проекта. Вплоть до заключения в октябре 1922 г. договора о передаче концерну «Юнкере» завода «Руссо-Балт» в Филях все остальные проекты — от строительства подводных лодок до производства боевых отравляющих веществ — находились лишь в стадии предварительного обсуждения. Действующая кооперация в области вооружения существовала пока только на бумаге. Запасов оружия и боеприпасов рейхсвера не хватило бы для обеспечения войск даже в коротком и ограниченном конфликте. Красная армия находилась в процессе реформирования — перехода от революционной массовой армии к профессиональной кадровой — и едва ли располагала современным вооружением.
По оценкам обеих сторон, ни одна из них (даже совместно) еще не была способна на большую войну. Сценарии «народной войны» против французских войск, к которой подталкивал подпольный «черный рейхсвер», в сочетании с одновременными действиями регулярного рейхсвера и Красной армии по возврату промышленных районов в Верхней Силезии и Северной Чехии, на что в январе публично намекал Зект в статье в газете «Милитер-цайтунг» и что он открыто изложил на совещании в ведомстве рейхсканцлера в феврале 1923 г., наталкивались на единодушное неприятие со стороны кабинета министров, решившего вместо этого проводить стратегию «пассивного сопротивления»{811}. Когда в конце лета перед лицом галопирующей инфляции и роста внутреннего недовольства пришлось отказаться и от этой стратегии, «пассивное сопротивление» было расценено в руководстве рейхсвера как «еще одна проигранная война»{812}.
Тем не менее оккупация Рура дала сильный толчок развитию германо-советских военных контактов. Они, надо сказать, все еще не выходили за пределы взаимного вымогательства. Участники переговоров с советской стороны стремились использовать стесненное положение рейха, чтобы получить согласие на финансовую и материальную помощь, на что немецкая сторона никак не могла пойти. Начальник советского Генерального штаба Лебедев во время переговоров с делегацией рейхсвера в Москве в феврале сделал вид, будто «потрясен» тем, как плохо немецкая сторона подготовилась к якобы «великой освободительной войне» (ожидавшейся во временной перспективе от трех до пяти лет), о которой начальник Военного ведомства Хассе только что сообщил. Ведь для этого необходимо приложить гораздо больше усилий!{813}
Немецкая сторона, в свою очередь, требовала в таком случае для концессионных предприятий, которые Германия должна будет финансировать и оснащать, таких исключительных прав и широкой экстерриториальности, что это привело бы чуть ли не к немецкой монополии на производство вооружения в России. В сентябре Радек дал отпор подобным требованиям (согласно запискам Брокдорфа-Ранцау) следующими словами: «Вы не можете возлагать на нас обязанность, чтобы мы за жалкие миллионы, которые вы нам предлагаете, в одностороннем порядке политически связали себя, а что касается монополии, то мы вовсе не собираемся пойти на это, напротив, все, что нам необходимо в военной области, мы возьмем там, где найдем». Даже Франция или Англия, утверждал он, могут рассматриваться как вероятные поставщики для Красной армии. Но, тут же заверил Радек, дело будет выглядеть совершенно иначе, если Германия поймет, что надо «проводить щедрую политику в отношении России с расчетом на далекое будущее». В таком случае Москва готова «на длительный срок, минимум на пять лет, заключить с Германией договор и защищать ее от французских и польских атак, но за это от Германии требуется ее поддержка против Англии и Франции»{814}. Это уже сильно напоминало союз для возможной новой мировой войны.
4. Индия в тумане
В 1918–1919 гг., во время Гражданской войны, большевистская Россия была «красной Московией», окруженной белыми армиями и отброшенной чуть ли не в каменный век в области современных средств коммуникации. В упадок повсеместно пришел не только экономический товарообмен; почта и транспорт также действовали лишь спорадически и нерегулярно. Почти все корреспонденты иностранных газет покинули одичавшую Москву и почти вымерший Петроград, исключение составляла горстка интеллектуалов-одиночек, которые более или менее открыто стояли на стороне большевиков. Это относится к британским корреспондентам Моргану Филипсу Прайсу и Артуру Рэнсому, американцам Альберту Рису Уильямсу и Джону Риду, французскому офицеру и журналисту Жаку Садулю или «интернационалистам» всех стран, таким, как Анжелика Балабанова (русско-итальянских кровей), швейцарцы Карл Моор и Фриц Платтен, французские социалисты Анри Гиль-бо и Виктор Серж или высланные из США в Россию анархисты Эмма Гольдман и Александр Беркман.
Весной 1920 г. впервые за последние годы иностранные гости снова получили возможность въезжать в Советскую Россию на более или менее постоянных условиях. Советское правительство, в свою очередь, было заинтересовано в том, чтобы доказать всему миру, что оно укрепило свою власть и действительно занимается созиданием нового строя. Однако разрешение посетить страну получали лишь немногие избранные наблюдатели. Первыми стали представители симпатизирующих партий или групп, которые прибывали в Москву в составе делегаций, или отдельные «прогрессивные интеллектуалы», которым не терпелось собственными глазами повидать Мекку нового социализма. После смены курса от «военного коммунизма» к «новой экономической политике» в 1921–1922 г. спектр их существенно расширился.