«Система Ратенау»
На деле в представления о «немецком социализме» вплеталось множество теоретических, политических и общественных традиций: понятие «замкнутого торгового государства» Фихте, идеи «национальной системы политической экономии» Фридриха Листа, концепция социального государства Бисмарка, корпоративизм «христианского социалиста» Штёккера и продолжение его разработки единомышленниками Фридриха Наумана из «Национально-социального союза», традиции «научного социализма» со времен Маркса и Энгельса, идеи государственной экономики «катедер-соииалистов» типа Люйо (Людвига Йозефа) Брентано и обновленные в ходе войны требования социализации, звучавшие со стороны немецкой социал-демократии. Сюда добавились идеи организованного капитализма, высказанные Вальтером Ратенау в его довоенных работах и теперь, в период его деятельности на руководящих постах, претворенные в систему военного хозяйства.
В остальном Германский рейх действительно выпал из мирового порядка и мировой экономики, определявшихся западными державами. «После поражения на Марне необходимо было задействовать промышленную мобилизацию на необозримый период ведения войны… То, что поначалу мыслилось как экстренная мера на переходный период, с начала 1915 г. приобрело всеобщий масштаб». И в ходе строительства организованной военной экономики промышленные рабочие могли «утверждать свое место в системе распределения… частично даже расширять его, поскольку обеспечение рабочей силой стало теперь главным узким местом в сфере производства вооружения»{145}.
Благодаря организованному Вальтером Ратенау «отделу военных сырьевых материалов» (KRA), который за один год превратился в самостоятельный департамент с широкими полномочиями и дозрел до уровня «военных обществ», ведущих дела с привлечением собственного капитала, Германскому рейху удалось существенно ослабить последствия союзнической блокады; однако это касалось лишь военной сферы и не затрагивало снабжение гражданского населения. Пресса союзников перед лицом военных успехов Германии даже создавала преувеличенные представления о масштабах действия «системы Ратенау». Так, в октябре 1915 г. одна американская газета назвала организацию военной экономики, осуществленную Ратенау, «одной из величайших идей современной эпохи» и высказала опасение, что благодаря этой организации Германский рейх после войны станет экономической сверхдержавой{146}. Часто говорилось о влиянии этой модели на Ленина и его концепцию форсированного прямого перехода от государственно организованного «военного капитализма» к «военному коммунизму». Доля истины в этом есть, несмотря на то что Ленин иронически отмежевывался от позднейших претензий Ратенау на авторство[29].
Оценку, которую сам Ратенау давал своей системе, не так легко превзойти. Так, в декабре 1915 г., выступая с докладом «Немецкое общество в 1914 году» перед аудиторией, состоявшей из промышленников, военных и государственных служащих, он заявил: «Я расскажу вам об одной сфере нашего руководства военной экономикой, которая не имеет прецедентов в истории, окажет огромное влияние на течение войны и ее успехи и, надо полагать, сохранит свое влияние в будущем. Это экономическое событие, приближающееся по методам к социализму и коммунизму, но не в том смысле, который придавали ему и подчеркивали радикальные теории»{147}. Напротив, продолжал Ратенау, речь идет об органическом сочетании «государственного социализма» и «экономического самоуправления». Созданный по его, Ратенау, инициативе сырьевой отдел составит поэтому и в мирные времена «ядро экономического генерального штаба»{148}.
Разумеется, и справа, и слева слышались протестующие голоса. Но когда катедер-социалист Люйо Брентано под конец войны утверждал, что «это вовсе не социализм, но карикатура на него, которая идет на пользу только дельцам, наживающимся на войне», или когда социолог Эмиль Ледерер ставил диагноз не «огосударствления экономики», а «капитализирования государства» — это была все-таки еще и реакция разочарованных сторонников военного социализма{149}. Если под «социализмом» понимать не политический постулат о социальной справедливости, а понятие, описывающее «организованное общее хозяйство», то едва ли можно отрицать, что немецкая модель военной экономики функционировала как единый хозяйственный механизм в значительно большей степени, чем экономики противников Германии{150}.[30]
4. На восток!
Альфонс Паке не принадлежал к тем людям, которые поддерживали мировую войну или горячо приветствовали ее начало. Еще в феврале 1914 г. он предлагал весьма амбициозный проект «Большой выставки мировой экономики и транспорта во Франкфурте-на-Майне», выражавшей «мироощущение современного человека» и призывавшей сосредоточиться на «земле как объекте исследования, которым управляет человек». Центр этого управления мог бы разместиться в каком-либо «Дворце мира» или «Дворце международного права»{151}.
Передовая статья Паке на первой полосе газеты «Франкфуртер цайтунг» от 9 августа 1914 г. была, однако, пропитана довольно мрачным фаталистическим настроением, не лишенным торжественности. В статье говорилось, что в Германии, как и в странах-противниках, люди стекаются в церкви, «делая первый шаг на пути в жестокую эпоху и открыто признаваясь в своей слепоте». И здесь, и там под громовые раскаты органной музыки они поют «Господи, помилуй!». «Бог ответит им. И в этом таится нечто ужасающее и величественное, внятное всем людям»{152}.
Это представление о грядущем Божьем суде вырастало из интерпретации войны, которую Паке развивал в дальнейшей серии статей. Согласно его трактовке, «вокруг нас, немцев, ядра Европы и ядра охваченных новой волей народов мира, сомкнулось прочное кольцо ненависти и нацеленного на нас оружия»{153}. Соседи Германии с самого начала ложно истолковывали рост ее могущества и теперь подло напали на нее. А потому, заключал Паке, война может закончиться только «разрушением Германии или ее верховенством». Компромисс представлялся ему едва ли возможным: «Кроваво-красным карандашом мы готовы начертить новую карту мира»{154}. При этом победа «вознесет наш Германский срединный рейх, эту ведущую и уравновешивающую державу, на вершину европейского союза, куда на равных правах войдут славянские и романские народы»{155}.
29
Большевистские организаторы экономики, прежде всего первого призыва — такие, как Ларин и Милютин, но также и Бухарин, неоднократно явно ссылались на идеи Ратенау. См.: Carr E. H. The Bolshevik Revolution, 1917-1923. London, 1976. Bd. (I. P. 359; Kruse W. Kriegswirtschaft und Gesellschaftsvision. Walther Rathenau und die Organisierung des Kapitaiismus // Walther Rathenau, 1867-1922. Die Extreme beruhren sich / hg. H. Wilderotter. Berlin, 1993. S. 160; MichalkaW. Kriegsrohstofibewirtschaftung, Walther Rathenau und die «kommende Wirtschaft» // Der Erste Weltkrieg. S. 485-505.
30
В Великобритании также иногда говорят о «war socialism» («военном социализме»), но все же чаще в смысле солидарного объединения военных усилий и справедливого распределения тягот войны, а не в смысле более эффективной и прогрессивной модели управляемой государством плановой экономики.