Сионизм — военная цель немцев
Представление о евреях как естественных союзниках Германии не было у Паке порождено соображениями, связанными с военной тактикой. Более того, он еще до войны выступил в роли горячего поборника сионистских целей и всех форм эмансипации евреев. В конце своей поездки по анатолийской и багдадской железной дороге в 1905 г. он совершил весьма рискованное путешествие на верблюдах через Таврский хребет в Сирию, «чтобы повидать Иерусалим… мистический город, антипод Лондона!»{167} Тогда в Дамаске его свалил приступ лихорадки. Но в 1913 г. он наконец-то смог собственными глазами увидеть священный город и живо изобразить в серии журнальных очерков еврейских иммигрантов в Палестину, а также многообразные формы иудаизма и мечтательный «христианский сионизм» — все, что предстало перед его взором на этом клочке земли.
Эти путевые заметки, написанные в возвышенном тоне живейшего сочувствия, он переиздал в 1915 г. в книге под названием «В Палестине», дополненной статьями, в которых Паке полемизировал с религиозно-философскими идеями Мартина Бубера об объединении христианства и иудаизма. Значение евреев для всех неевреев он видел в том, «что некий народ стал как бы функцией ожидания всем человечеством предстоящего духовного откровения»{168}.
В работах Паке, относящихся к военному периоду, отсюда выросла стратегическая максима, согласно которой Германский рейх должен сделаться глобальным покровителем и патроном сионизма.
Ибо после завоевания Польши и Курляндии «нечто вроде ответственности за судьбу большой части еврейства было возложено на немецкий народ»{169}. После того как восточноевропейские евреи будут освобождены из-под ига царизма, угнетавшего их и одновременно запрещавшего им спасаться бегством, значительная часть их настроится на эмиграцию. Многие обратят свой взгляд на англосаксонский мир, не вполне представляя себе «опасности английских и американских городов, их эксплуататорских систем, пропасти между поколениями, чужеродной, материализирующей, поверхностной системы школьного образования». Евреи как народ Книги потеряется там, поскольку «призрак антиеврейства» поднимался и на Западе{170}.
Поэтому, полагал Паке, лучшей альтернативой явилась бы организованная эмиграция евреев Восточной Европы в Палестину, которая «в широком смысле» охватывает «всю азиатскую часть Турции». Турецкий народ признает в евреях восточных людей, которые, будучи европейцами, одновременно являются носителями практических знаний. А потому немецкая администрация на Востоке также не будет препятствовать сионистской пропаганде агитировать за свое дело «на трех языках еврейского народа — иврите, идише и немецком»{171}. Но Германия должна сделать больше: когда благодаря устройству школ по немецкому образцу, а возможно и основанию высшей школы, способности евреев из Восточной Европы разовьются, «эти мальчики образуют группу людей — носителей новой восточной сущности» —инженеров, земледельцев или ученых. Они смогут, считал Паке, «стать новым народом на новой родине»{172}.
Все это относилось к той обширной мировой политике, важнейшие границы которой сам Паке обозначил в своих поездках и которую считал главной законной целью рейха в войне: «Гарантированная доля будущей организации всей земли есть предварительное условие счастливого будущего немцев. Наши великие трудовые задачи охватывают страны Восточной Европы также, как и Переднюю Азию, и самый Дальний Восток»{173}.
О чем писала пресса того времени
Направление жизни и мыслей Паке со всем присущим ему идеализмом не было чем-то исключительным для политического и интеллектуального ландшафта вильгельмовского рейха. Начиная с 1910 г. он более или менее регулярно сотрудничал с либеральной газетой «Франкфуртер цайтунг», а также с целым рядом других газет и журналов: «Пройсише ярбюхер» (главный редактор Дельбрюк), издаваемым Теодором Хойсом журналом «Мерц» или «Нойе рундшау» — журналом издательства «С. Фишер-Ферлаг». Центральными политико-мировоззренческими вопросами того времени были «национально-социальные» идеи, представленные, скажем, в журнале Фридриха Наумана «Хильфе». Это издание по своей направленности было близко и журналу «Дойче политик», издававшемуся Эрнстом Йекхом и Паулем Рорбахом, выходцами из круга Наумана.
Наумана, Йекха и Рорбаха — подобно Паке — всегда притягивал Ближний и Дальний Восток, воображаемая «страна утренней зари» или «матушка Азия» — колыбель человечества и древних мировых религий. Обзор немецкой литературы того времени о путешествиях показывает, что интеллектуальные и художественные интересы этого периода промышленного подъема до и после рубежа веков во многом были сосредоточены вообще на Востоке, Дальнем Востоке, в которых видели источники духовного обновления в обстановке «бездушной» технической цивилизации{174}. Во всем этом присутствовало нечто от ницшевского «Заратустры», да и от киплинговского «Кима» и героико-экзистенциальных «поисков пределов». Вместе с тем речь шла об особой немецко-протестантской всемирной миссии, где в качестве воображаемой духовной столицы фигурировал Иерусалим, который — наполовину в сотрудничестве, наполовину в соперничестве с еврейским сионизмом — развивался, становясь центром ближневосточной миссии{175}. В этом смысле можно даже говорить о собственном христианском сионизме протестантского толка, предвестниками которого были швабские пиетисты, эти «тамплиеры» XIX в., чью колонию в Палестине посетил Паке{176}.