Дома, прослушав автоответчик, я слегка обалдела от количества звонивших. Не менее впечатлял список тех, кому я должна была позвонить. Телефон освободился в третьем часу ночи. Я потом еще долго не могла уснуть, прокручивая разговоры и события, которыми чересчур был наполнен сегодняшний день.
Я проснулась утром около восьми от храпа, сотрясавшего комнату. Не сразу сориентировалась, кто это и где я. Все оказалось просто, как раз, два, три. Храпел мой кот, развалившись в кресле. Ну, Ржавый, я тебе это еще припомню! Нельзя же так людей пугать. Мяучера это, однако, ничуть не волновало. Он просто дрых…
Пробуждение, как всегда, было мучительным. Но раскачиваться особо было некогда. Мне предстояло отписать шесть материалов. Они в принципе были готовы. Надо только сесть и оформить: расшифровать и отписать два интервью, две обзорные статьи и два блиц-опроса. Это же плоскожопие можно заработать!
К вечеру у меня отваливалась рука и было полное несварение мозгов. Когда коллега позвонила, чтобы узнать телефон Меньшова, я не сразу сообразила, кто ей нужен. В голове крутились три фамилии: Меньшов, Машков, Меньшиков. Но кто из них кто — я для себя тогда так и не смогла определить. С идентификацией у меня явно были проблемы.
— Ну, ты в записную книжку посмотри. Там фамилия Меньшов есть?
— Да. Вот, пиши.
— Слушай, кстати. Ты не знаешь, кто такой Грин?
— Есть Александр Грин. «Алые паруса написал». Есть Грэм Грин.
— Нет, он поет.
— Тогда не знаю.
— Ладно, я тебе потом как-нибудь позвоню. В общем, созвонюкаемся.
— Ну, звоняй, звоняй…
Сутки пролетели незаметно, спрессовавшись в какой-то большой неразделимый кусок. Было ощущение, что прошло дней десять. Дела позади, и можно побалбесничать. Стрелки показывали почти полночь. Но… Зазвонил телефон. Так пронзительно и резко, будто аппарат сам настаивал, чтобы сняли трубку.
— Здравствуй, это Белов. Нескромный вопрос: что ты делаешь завтра вечером?
— Это как звезды встанут.
— Я хотел бы предложить тебе поработать. Сегодня четверг. До начала следующей недели сделай интервью.
— Не обещаю, но попробую.
— Все-таки попробуй. Пиши телефон…
— Да… записала.
— Во вторник материал должен быть в редакции. Сделай, пожалуйста.
Что же это получается? Завтра — пятница. Надо сдать шесть материалов. Плюс «левое» интервью. Не слабо. Можно было, конечно, послать Белова куда подальше, но он из тех редакторов, которые не отстанут, пока не получат желаемое.
В воскресенье отсыпаюсь до потери пульса!.. Именно в этот момент телефон опять прорвало. Но он сигналил уже не так настойчиво.
— Лапуль, привет! Ну куда же ты пропала? Как жизнь?
— Продолжается.
— Я пытался сутки тебя поймать, но это оказалось маловероятным. Ты дома-то бываешь?
— Случается иногда. Как ты? Что нового?
— Да так, менее-более. Мы почти неделю не виделись. Я ужасно соскучился по тебе.
— Я тоже.
— Слушай, я тут еще одну кофейню для себя открыл. Представляешь, иду и вдруг вижу вывеску: «А вы пробовали оранжевый кофе?» Давай завтра туда заглянем, попробуем эту экзотику?
— У меня завтра сдача номера. При всем желании раньше девяти не освобожусь.
— А если с утра?
— Бодрое утро? Ты хочешь со мной поссориться?
— Нет, ну что ты. Просто я оченьхочу тебя видеть.
— Я тоже. Давай встретимся часиков в десять на Ноге у Головы [1]. А там видно будет.
— Хорошо. Спокойной ночи. Целую.
— Я тебя тоже целую-обнимаю.
Ну вот. Если и буду завтра дома, то не раньше часа. Поэтому послезавтра объявляется день лентяя. Буду балбесничать до одурения, просто засяду с чашкой кофе и книжкой. И пусть кто-нибудь только попробует нарушить мое пространство!
Квартира — это особая песня. Личная территория, законная гордость. Случайных людей здесь не бывало. За три года «одиночного плавания» у меня сформировались свои привычки, свой режим, свои, если можно так сказать, традиции.
1
«На Ноге у Головы» — игра слов. Означает: у памятника на станции метро «Площадь Ногина», в настоящее время — «Китай-город».