Однако после того, как Лиза буквально промыла ей мозги, Дебора начала задаваться вопросом, действительно ли видела в Хэнке только друга. Да, она изначально пришла к выводу, что парень не только интересный, но и привлекательный внешне, но никогда не позволяла этим мыслям задерживаться в голове надолго. Во-первых, Дебора не хотела испортить их отношения своими неожиданными чувствами, а во-вторых, она прекрасно знала, что ей не на что надеяться, даже если окажется, что у Хэнка нет девушки. Что бы там ни говорила Лиза, симпатичные и интересные парни обычно не видели в людях вроде Деборы кого-то, кроме подруги. От этих мыслей Деборе становилось даже тяжелее, чем от осознания того, что спокойствие, возникавшее от присутствия Хэнка, вряд ли было связано с обретением друга. Кажется, он действительно нравится ей не только как приятель и собеседник, но и как мужчина.
Конечно, ни о какой внезапно вспыхнувшей любви и страсти здесь и речи быть не могло, однако Дебора уже не раз ловила себя на том, что смотрела на Хэнка чуть дольше, чем следовало, и радовалась его привычно неуклюжим объятьям чуть больше, чем стоило бы. Во время разговоров она ловила его жесты, запоминала привычки (например, парень то и дело вытирал нос, хотя насморка у него не было) и какие-то особые черты. Дебора всегда говорила себе, что делала это просто по инерции - в общественном транспорте она часто разглядывала людей, чтобы потом, возможно, использовать их образы в своих книгах. Но с Хэнком все было несколько иначе, ведь Дебора даже не вспоминала о своих историях, когда разглядывала его. Это чем-то напоминало начало их отношений с Тони - тогда она следила за каждым его действием, стараясь как можно лучше запомнить дорогого на тот момент человека.
- Что ж, Дебора, кажется, ты опять во что-то вляпалась, - раздраженно пробормотала девушка себе под нос, остановив поток ненужных мыслей. Ей нельзя привязываться к Хэнку, просто нельзя. Ещё не хватало начать тешить себя какими-то ожиданиями, которые никогда не оправдаются и приведут только к расстройству. А может, и к потере такого замечательного друга. Поэтому лучше засунуть свои возможные чувства куда подальше и довольствоваться тем, что есть, а не пытаться что-то изменить.
Вздохнув, Дебора отложила ручку в сторону и вышла из спальни. Часы показывали время, в которое Хэнк обычно объявлялся в ее квартире, а его все не было и не было, от чего девушка слегка нервничала. Чтобы не думать о плохом и о парне вообще, она пыталась писать, однако уже через несколько абзацев заметила, что совершенно не сосредоточена на повествовании. Вместо описаний персонажа перед ее внутренним взором стоял образ Хэнка, сидящего на диване, и его небольшая татуировка на груди. Пытаясь вспомнить то, что рассказывал ей Майло, Дебора невольно вспоминала парня, положившего голову ей на колени и мирно сопящего под бегущие по экрану титры. Она долго сопротивлялась этим мыслям, но сдалась, когда заметила, что вместо имени главного героя несколько раз написала «Хэнк».
Дебора чувствовала себя глупой девчонкой, которая вдруг обнаружила, что ей нравится мальчик из параллельного класса, и теперь не могла избавиться от мыслей о предмете своего обожания. Однако если для этой мифической девчонки такие мысли не несли никакой угрозы, то для Деборы, по ее мнению, они были опасны. Хэнк был ее другом и должен только им и остаться.
Налив себе кофе, она подошла к окну и посмотрела во двор, надеясь увидеть там знакомую фигуру, но на улице виднелось только несколько прохожих и дети, возящиеся в земле под посаженным у подъезда деревом. Услышав позвякивание велосипедного звонка, Дебора было встрепенулась и перевесилась через подоконник, едва не вывалившись наружу, но разочарованно вздохнула, увидев, что это всего лишь мальчишка из квартиры сверху. И на что она надеялась, когда прекрасно знала, что у Хэнка на велосипеде нет никакого звонка? Однако когда она отчаялась почти окончательно и собралась вернуться к письму, то ещё раз взглянула в окно и заметила, что звонил мальчишка не просто чтобы позлить окружающих, а чтобы предупредить другого велосипедиста. Велосипедиста, который ехал стоя, усиленно нажимая на педали и согнувшись под весом гитарного чехла на спине. Увидев его, Дебора просияла - никаких сомнений в том, что это был Хэнк, не оставалось.
Быстро допив уже остывший кофе, она чуть ли не кинула кружку в раковину, отперла дверь и, наскоро перевязав растрепанный пучок, склонилась над своей рукописью, делая вид, что только этим и занималась последние несколько часов. Дебора старалась не выдавать своего волнения и облегчения, поэтому не сдвинулась с места, когда услышала, как открылась входная дверь, а так и сидела, тупо уставившись на недавно написанные строки и задумчиво посасывая ручку.