Глава IX
После этого разговора и небольшого проявления решительности со стороны Деборы их отношения перешли на какой-то совершенно новый уровень. Нет, они так и остались друзьями, но теперь Хэнк стал показывать другую свою сторону, о существовании которой девушка и не подозревала. Она настолько привыкла к неизменно хорошему настроению парня, что и подумать не могла, что у того могут существовать какие-то проблемы и переживания, которые вызывали плохое настроение. Все это совершенно не вязалось с таким человеком, как Хэнк. Однако он был самым обычным парнем, которому свойственны и беспокойство, и разочарование, и отсутствие веры в свои силы. Просто раньше Хэнк предпочитал не говорить об этом, прикрываясь за напускной весёлостью и свято веря в то, что проблемы действительно решатся легче, если относиться к ним с некоторой иронией.
Однако увидев, что Дебора все-таки не пыталась держаться от него на расстоянии, парень начал открываться перед ней, делясь своими переживаниями и способами избавления от них. Помимо печали из-за бросивших его отца и бывшей, он беспокоился из-за своей идиотской привычки постоянно бросать работу, из-за того, что порой ограничивал себя в средствах или жил за счёт друга и совершенно не помогал матери. Хэнк знал, что ведёт себя неправильно, но ничего не мог с собой поделать - стоило только ему пробыть на одном месте больше пары месяцев, как внутри что-то щёлкало, и он увольнялся или вёл себя так, что его практически вышвыривали с работы (такое, правда, случалось лишь однажды).
- Я просто не знаю, чем хочу заниматься по жизни, - вздохнул как-то Хэнк, когда они сидели в гостиной и пили чай, спасаясь от неожиданного похолодания. Тогда Дебора робко коснулась его плеча в знак поддержки, все ещё свыкаясь с тем, что вообще осмеливалась на эти прикосновения. - Я никогда ничем особо не интересовался. В школу ходил только потому, что так надо, знаниями не блистал. Да, я играю на гитаре, но никогда не мечтал о карьере музыканта, как буду выходить перед многотысячной толпой. Скорее, гитара для меня - способ сохранить хоть какую-то связь с отцом. Ну, и иногда подзаработать.
Деборе было больно слышать такие слова от Хэнка, а ещё больнее - видеть его тем сломленным ребёнком, в которого он превращался в моменты своих безрадостных откровений. Его хотелось обнять, прижать к себе и не отпускать, пока вся печаль не исчезнет, не появится привычный Хэнк, радостный и улыбающийся практически от уха до уха. Однако на объятья Дебора решилась только однажды, теперь же лишь изредка прикасалась к плечу или кисти парня, но чаще всего поддерживала его просто словами. Несмотря на открытость Хэнка, она все ещё боялась показаться слишком навязчивой и выставить свои действия в неправильном свете. Или начать тешить себя ложными надеждами.
Как бы то ни было, Дебора всячески поддерживала парня, частично взяв на себя его роль, ведь обычно именно парень подбадривал ее. Однако вся эта поддержка вскоре начала выходить ей боком, и она поняла, что привязалась к Хэнку окончательно и бесповоротно, и больше нет смысла это отрицать. Конечно, от этого откровения Дебора не стала вести себя иначе и все ещё придерживалась политики «мы-друзья-и-ничего-больше», но все-таки начала чувствовать себя несколько иначе, признавшись себе в возможной симпатии по отношению к парню. Думая об этом, Дебора ощущала некоторую запутанность и, как и всегда, неуверенность в своих действиях и мыслях. Она все ещё не могла смириться с тем, что едва ли не бежала в прихожую, когда приходил Хэнк, и что то и дело ловила себя на мысли, что хочет, чтобы тот ещё как-нибудь остался у нее ночевать. Однако несмотря на все противоречивые чувства, переполнявшие ее, Дебора ощущала удивительную свободу от того, что в кои-то веке не врала себе и не пыталась подавить положительные эмоции. Вероятнее всего, их отношения с Хэнком так никогда и не зайдут дальше хорошей дружбы, и, конечно, Дебора ни за что не расскажет ему о своих чувствах, но она была вполне довольна тем, что была честна хотя бы с собой.