Отпущение
Он, злобно ухмыляясь, приставил нож к моему горлу. Единственное, что я мог сделать, так это слегка сдвинуть свою голову, подставляя и без того беззащитную шею. Мои руки были крепко связаны за деревом, а израненная спина прижата к грубой коре настолько, что я не имел возможности упасть. Стекающая с головы вода, которой он, вероятно, приводил меня в чувства, заливала глаза и мешала его хорошо разглядеть. Я вспомнил, что это длится уже давно: уже не в первый раз прихожу в сознание… Вместе с памятью вернулась и боль, растекаясь по всему телу.
— Боже, — подумал я, — да есть ли у меня хоть что-то, что еще не болело бы?!
— Не переживай, — словно услышав мои страдания, с сарказмом усмехнулся он. — Сейчас я тебя наконец-то убью, хоть и не хочу о тебя марать свой ножик, — продолжил он с сильным акцентом. — Ты этого не достоин. Я убью тебя этим…
Он поднял с земли прочную ореховую палку и стал затачивать ее конец. Мои мысли путались, я уже и не помнил, почему он на меня так зол, и что я вообще делаю на этой войне? Да это уже и не важно. Вся моя прожитая жизнь была где-то далеко, словно в тумане, и не имела уже никакого значения. Дышать становилось все труднее и труднее. Я понимал, что если он не успеет меня убить, то скоро и сам умру. Почему-то вдруг захотелось, чтобы он успел, но удивляться этому уже не было сил. Жизнь ускользала, собираясь в груди в небольшой сгусток. Я напрягал последние усилия, чтобы удерживать ее. Все мое внимание было сконцентрировано на этом маленьком островке, за счет которого я еще оставался жив.
— Да где же ты? — Дрожало от напряжения мое тело.
И тут я услышал какой-то почти звериный рык, а сквозь залитые глаза — метнувшуюся ко мне тень… Хруст собственной груди я ощущал всеми остатками своего существа. Почему-то очень ярко и четко увидел руки, крепко сжимавшие палку у самой моей груди, из которой хлынула кровь. Все беды и боль, которые я в течение жизни причинял другим, лились из моей груди вместе с кровью, и какой-то липкой дымкой уходили в эти руки. Они, эти руки, освобождали меня от собственных грехов. Вот, оказывается, почему я этого ждал!.. Тем, что они меня истязали, они взяли на себя все мои беды. Я был им глубоко благодарен. Последнее, что я помню, — это моя слабая попытка с благодарностью взглянуть на хозяина этих рук.
Ксюша
Вчера выпал первый, похожий на крупу, снег. Земля покрылась белой коркой, толщиной сантиметров в пять, прикрыв грязь и людскую неряшливость. Но кладбище все равно выглядело мрачным, возможно оттого, что погода была пасмурной, а может это мое состояние проецировалось.
Вот уже третий месяц, каждые два, три дня прихожу сюда. Привычно протиснувшись между могильных оградок, я остолбенел. Внутри все знало — я нахожусь возле ее могилы, а глаза оторопело шарили вокруг, безрезультатно отыскивая ее холмик. Это не было новым кладбищем, где идут ряды одинаковых захоронений. Ее подхоронили в могилу к бабушке на старом погосте, и кругом были совершенно разные могилы уже с памятниками и оградками. И все же, в этот раз мне потребовалось немало времени, чтобы увидеть нужный холмик. Совершенно новое ощущение пустоты исходило от него. Изнутри меня, минуя всякую логику, выплывало: «там пусто, там уже ничего нет, потому я и не мог его сразу увидеть».
Тут же, очень ярко вспомнился сегодняшний сон: в двери рвались разъяренные молодые женщины. Они хотели удостовериться, что их не опередили незаконно и вне очереди. Им нужно было убедиться, что она все еще в гробу. Мои друзья, с которыми я встречался лишь в снах, пытались их успокоить, а я прикрывал собой ее пустой гроб. С трудом, но все же удалось погасить их ярость. Выпроводив шумных девиц за дверь, я зашел в соседнюю комнату. Там тоже стоял гроб с какой-то бабулькой. Вдруг на ее щеках стал появляться румянец, она открыла глаза и по-доброму улыбнулась мне. Я поднес палец к своим губам, призывая ее к осторожности, и шепнул: «подождите немного, сейчас шум уляжется, и мы вас тоже вытащим».
Я знал, что это был не простой сон. Обычно в подобных снах шло обучение чему-то, как правило, работе со своим сознанием. Многих «одноклассников» я встречал там не первый раз. Вот и в этом сне они мне помогали сдержать натиск девиц. И все же я был ошарашен.
«И что же?» — Возмущалось мое сознание, — «ты хочешь сказать, что вытащил ее с того света, да кто ты такой, и как тебе такое могло прийти в голову?»
«Посмотрим», — подумал я, кладя цветы на заснеженный холмик. «Пусто тут, уже пусто, нет ни ее, ни ее бабушки», — это ощущалось всем моим существом. Ее смерть открыла мне дверь в тот, иной, бесконечный мир. Стало понятным, почему многие супруги уходят один за другим. Открывается дверь в поглощающую бесконечность, и если бы не дочурка, то и я не смог бы устоять перед ее всеохватывающем притяжением. Возможно, благодаря этой открытой двери, так ярко ощущалось, что ее там уже нет.
Чтобы как-то успокоить мозги, я подсчитал дату, когда она примерно должна вновь появиться на свет. Выпадало на середину декабря. Внутри была какая-то дикая уверенность, что если все это правда, то когда она родится, я узнаю об этом.
P.S. До этого случая на кладбище она мне приснилась лишь однажды. Мы выступали на каких-то соревнованиях. Взявшись за руки, выписывали в воздухе немыслимые пируэты. Летать мы любили и делали это с громадным наслаждением. Она как обычно сомневалась в своих способностях, но я успокоил ее, предложив даже не думать о том, что мы соревнуемся. «Просто доверься мне, наслаждайся полетом и у нас все получится». Мы действительно выступили лучше всех, выкручивая сложные пируэты, но нас результат уже не интересовал, мы просто наслаждались полетом. В какой-то момент, я обратил внимание, что наша дочурка сидит у нее за спиной, крепко обнимая маму за шею. «Посмотри, не прилипнет она ко мне?» — Попросила Ксюша. Я взял дочку на руки. На ее замусоленные чем-то сладким ладошки налипли ворсинки от мамкиной кофточки. «Да, конечно, — рассмеялся я, — с такими ладошками она к чему угодно прилипнуть может». Ксюшка тоже рассмеялась, глядя на липкие детские ладошки. Этот смех был настолько необычно чистым и легким, что я проснулся, и еще долго этот беззаботный смех стоял у меня в ушах. На земле так чисто смеяться не умеют.
Все мои попытки войти в осознанное сновидение и отыскать ее там терпели неудачу. Из-за отсутствия энергии я просто не мог осознать себя во сне. Прошло всего лишь два дня, как «опустела могила», и она приснилась моей племяннице. С ее слов, Ксюша на меня обижалась за то, что я рано ее оживил — она еще не успела отдохнуть, и все тело у нее еще болело после аварии (она разбилась на машине). Теперь у меня уже почти не было сомнений, что в том мире действительно что-то произошло с моим участием, приведшем к новому воплощению Ксюши, ведь я никому о своих снах и ощущении пустоты могилы не рассказывал.
Но окончательно мои сомнения рассеялись, когда она уже родилась. Как я и подсчитывал, родилась в декабре, выбрав не только такой же месяц, но и саму дату. Она родилась день в день, повторив свою предыдущую дату рождения. Родилась у молодой пары, у которой мы гуляли на свадьбе. Ксюшка всегда была застенчива и не любила выставляться напоказ, а там она на второй день впервые в жизни сыграла роль жениха, сыграла легко и азартно на удивление мне и веселье всем остальным. Словно тогда уже знала, что ей предстоит родиться в этой семье первенцем. Ее актерское перевоплощение в хулиганистого жениха обернулось реальным перерождением. Да, она воплотилась мальчиком, своим рождением сняв с меня колоссальный груз.
Вагон
Весеннее утро было бодряще прохладным, до встречи оставалось ещё часа полтора, а дойти быстрым шагом можно было минут за сорок. Я настроил свой транзистор на любимую волну, надев наушники, и, наслаждаясь своей свободой от времени, двинулся в путь.