Вокруг уже стали раздаваться недоуменные мужские и женские выкрики, но тут в перепалку вступила Умбелина:
— Хватит, хватит! Ну что ты так, Лусиано! — вскричала она. — Никогда бы не подумала, что именно ты затеешь склоку в моем доме, где до этих самых пор, спасибо Господу, не случалось даже самой мелкой перепалки! И перед кем ты решил бравировать? Перед ребенком, еще вчера лежавшем в пеленках!
— Так это он в пеленках?! Он крутит любовь с твоей дочкой!
— Лусиано, не пори чушь! Они выросли вместе и очень привязаны друг к другу…
— Браво! — разразился смехом Лусиано. — И эта туда же! Очень хорошо! Скоро увидите, чем все это кончится!
— Замолчите, сеньор Лусиано! — закричала Умбелина, пылая от гнева, и топнула ногой. — Сеньор считает, что если у него тугой карман, так он может себе все позволить, может говорить, что хочет? И поливать грязью наших дочерей?!
Лусиано хотел было ответить, но множество голосов, поддержавших Умбелину, заглушили его слова.
— Правильно, Умбелина! Так его!
— Чего приперся, пусть уходит, только портит всем праздник!
— Верно, мы ему покажем!
— Скандалист!
Полный негодования, Лусиано повернулся к Умбелине.
— Я ухожу! — тяжело дыша, промолвил он. — Сам виноват. Что я делаю среди вас, неотесанных простолюдинов? Прощай, тетя Умбелина! Можешь быть уверена, что Лусиано Гаспар де Оливейра Фария Андраде больше не переступит порог твоего домишки!
— Ой-ой-ой, сеньор Лусиано! — отвечала Умбелина, сдерживая смех. — Жаль, что вы не приняли такого решения раньше!
Лусиано в ярости зашагал прочь.
Все это время Эугенио и Маргарита, затаив дыхание, сидели рядышком у стены дома, которая так часто была единственной свидетельницей их детских бесед.
Глава тринадцатая
Эта ссора, непременно закончившаяся бы увечьями, если бы не вмешательство Умбелины, испортила всем гостям настроение, и праздник потихоньку пришел к своему финалу.
Эугенио уехал в город вместе с другом, который и заступился за него перед Лусиано. В доме своего защитника Эугенио провел всю ночь, а утром направился таки навестить двоюродного брата, в доме которого с позволения родителей и провел несколько дней.
Словно раб, однажды сбежавший из неволи и больше всего на свете боящийся вновь оказаться во власти мучителей, страшился Эугенио гнева родителей, так как знал, что рано или поздно им станет известно, что он провел ту ночь отнюдь не у кузена, а на празднике мутирао у тети Умбелины и Маргариты.
Если и можно было надеяться, что Умбелина и все ее гости утаят произошедший там неприятный инцидент от его отца, то ждать подобной деликатности от Лусиано отнюдь не приходилось — чтобы насолить Эугенио он непременно поспешил бы поведать о ссоре на празднике лично сеньору Антунесу.
Через пару дней сам сеньор Антунес приехал в город забирать сына.
Даже палач, в день казни появившийся перед преступником с топором в руках, не произвел бы столь ужасающего впечатления на свою жертву, как сеньор Антунес напугал сына своим прибытием.
Он отвез его домой, даже не показав, что знает о произошедшем на мутирао. Эугенио было перестал нервничать, но гроза должна была разразиться по прибытию домой.
— А теперь, Эугенио, присядь-ка, и мы немного поговорим — сказал сеньор Антунес, усаживая сына перед собой. — Я думаю, пора уже и готовиться к отъезду в семинарию… Или ты еще не устал от приключений?
Тон, которым отец произнес эти слова, уколол Эугенио.
— О каких приключениях идет речь, отец? — ответил он скромно. — Разве не ты разрешил мне погостить в городе пару дней, если я захочу?
— А я не разрешал тебе, случайно, идти на какой-то там мутирао?
— Я? На мутирао? Кто сказал такое?
— Посмотрите на него! Кто мне сказал? Ты что, станешь это отрицать?
Юноша понял, что отцу все известно, опустил голову и приготовился к самому худшему.
— Да как же так, Эугенио! — продолжал отец. — Ты готовишься стать священником! Обмануть отца, чтобы отправиться ко всякому сброду и пить там в окружении неизвестно кого! Вот уж чего я не ожидал! Что уж говорить о сеньоре Умбелине и ее дочке, только и знающих, что совращать чужих сыновей, устраивая пирушки! Лучше бы она молилась и обучала этому девочку! Она у меня посмотрит! Этого я на своей земле не потерплю! Пусть отправляются восвояси и зарабатывают на жизнь, как смогут! А ты, видите ли, вырос! Изображаешь из себя святого, а сам выхваляешься перед девчонкой, ввязываясь чуть ли не в потасовку! Ты о нас подумал? Каково нам с твоей матерью?! Хорошего же священника мы тут готовим!