…Уже опустилась ночь, поток гостей иссяк, осталось лишь с полдюжины родственников. Раздался стук в дверь. Слуга доложил, что какой-то мальчишка спрашивает падре.
Эугенио вышел на порог.
— Чего тебе, сынок?
— Я пришел по просьбе одной бедной женщины, — отвечал мальчик, — она просит, чтобы вы, сеньор, пришли к ней исповедовать умирающую.
Эугенио дрогнул, недоброе предчувствие сжало его сердце.
— Разве у вас нет другого священника, мой мальчик? Я ведь только что приехал и даже не успел отдохнуть с дороги.
— Я уже ходил к другому священнику, но он уехал на крестины и вернется не раньше, чем через два дня. А больной, как сказала мне соседка, очень плохо…
— Хорошо, сынок, пошли. Далеко нам идти?
— Да нет, совсем близко. Это в конце деревни.
— Подожди меня немного, пойдем вместе, покажешь дорогу.
Почти в полной тишине дошли они до дальнего конца деревни, где уже почти никто не жил. Там они остановились у входа в дом.
Дверь открыла старушка, державшая в руке лампаду со слабо теплившемся пламенем.
Глава двадцать вторая
В комнате больной, несмотря на бедность, царил порядок, что отличало ее от всего остального дома. Перед кроватью со светло-розовым одеялом на маленьком столике из черного дерева покоился золотистого цвета молитвослов, перед которым между двумя вазами с благоухающими цветами горела свеча. Все это больше напоминало пристанище любви, нежели комнату умирающей. На кровати, откинув голову на изголовье, лежала девушка. Лицо ее было прекрасно, свежо и румяно, словно она пребывала в полном здравии. И лишь приглядевшись к ней можно было заметить, как тяжело она дышит. Да, конечно же, этот румянец на ее щеках не мог быть здоровым.
Бросив лишь один взгляд на девушку, Эугенио узнал ее. Это была Маргарита. Эугенио в ужасе замер, полный желания немедленно выбежать из комнаты. Но нет, он не может позволить себе постыдно бежать, нарушив тем самым возложенную Церковью на него обязанность служить людям. Нечеловеческих усилий стоило ему побороть себя и остаться. Да, они узнали друг друга с первого взгляда и какое-то время молчали, не в состоянии подобрать слова.
Маргарита была ослепительно хороша. Роскошные волосы каскадом ниспадали на ее плечи, придавая особую красоту ее чарующему бюсту, большие темные глаза, полные грустного блеска, смотрели на Эугенио словно два факела, сжигавшие его душу.
Стараясь не выдавать своего волнения, Эугенио присел на край кровати, скрестил руки на груди и тихо спросил:
— Сеньора Маргарита?
— Слава тебе, Господи! — горячо воскликнула девушка. — Небеса услышали меня! Неужто мне надо было заболеть, чтоб вновь увидеть тебя!
— Ты хотела исповедаться?
— Да! Да! Слава Богу, я умру в утешении…
Сказав это, Маргарита протянула к нему руки.
— Сеньора! — воскликнул он, взволнованно вскочив с кровати, стараясь придать суровость своему голосу. — Помните, я священник, я пришел исповедать вас. Но что это?.. Я нахожу вас цветущей и полной сил!.. Вам не нужна исповедь!.. Я вижу в этом козни дьявола… Я ухожу, прощайте!
— Сеньор падре, я и не знала, что вы в городе. Я попросила позвать священника, и пришли вы… Вас послал Господь! Смилуйтесь, не уходите, не дайте мне умереть, не исповедавшись… Мне так плохо…
В разговоре, стараясь соблюдать правила приличия, они обращались друг к другу на «вы», но порой невольно переходили на «ты».
— Отчего же ты страдаешь?
— Эта боль невыносима, мое сердце разрывается… Но сейчас, когда ты со мной, я счастлива, я не умру одинокой и беззащитной…
— Одинокой и беззащитной? А где же твой муж?
— Мой муж?! — воскликнула Маргарита. — Да разве у меня есть муж? С чего ты взял?
— Сеньора не замужем?
— Да кто сказал тебе такое?
— Разве это не правда?
— Конечно же! Меня пытались выдать замуж, да разве я бы согласилась? Кому надо было так обманывать тебя?