Аори резко села на кровати.
– Что значит – у меня?
Сено в тюфяке захрустело, когда смуглая изменяющая повернулась на бок. Она устроила голову на локте и согнула ногу так, что крутой изгиб бедра оказался выше плеча. Казалось, что Амина уснула, но Аори видела, как тонкие ниточки изменения покидают и без того истощенное до предела тело.
– Ты должна отправиться одна сегодня ночью. Я провожу тебя, покажу путь, но я должна уйти. Понимаешь?
– Только так? – Аори принялась невольно кусать пересохшие губы. – Ты с самого начала знала, и все равно пришла в город?
– Я не смогла найти ничего лучше. Только эта ночь. Только ты. – Амина посмотрела на нее длинным взглядом, чуть прищурив подведенные черным глаза. – Как твой шрам? Покажи.
Одним плавным движением она поднялась и, сделав два шага, присела на край кровати. Аори вздрогнула, когда прохладные руки скользнули под рубашку.
– Ты была права. Я действительно не понимала, во что ввязываюсь.
– Хорошо зажил, – Амина погладила рубец кончиками пальцев. – Жаль.
– Хотела, чтобы я помучилась?
– Нет. Жаль, что теперь его не свести до конца.
– Плевать.
– Шрамы – это наша плата демонам за слабость, говорит Харру. Прости, что мне пришлось это сделать.
Аори лишь криво улыбнулась. Что стоит физическая боль по сравнению с той, когда вырываешь часть себя, когда прошлое раскалывается на мелкие кусочки и ты остаешься наедине с разноцветной мозаикой? Каждый осколок ранит пальцы, и этой кровью надо склеить новое будущее.
Только не останавливаться. Не позволять страху и боли взять верх, и когда теряешь что-то важное, и когда из небытия всплывает то, что так хотела забыть. Собрать картинку.
И провести линию, которая навсегда ее отделит.
Poets of the Fall. Where Do We Draw the Line.
15.
Аори вылетела из перехода спиной вперед и, не удержав равновесия, с размаху шлепнулась на песок. Амина предусмотрительно отступила, даже не пытаясь ее ловить.
Сама изменяющая явилась через положенный переход сутки назад, сделала ручкой жрецам и растворилась в бурлящей на улицах Таэлита толпе. Незаметно выбраться из города труда не составило – он давным-давно разросся далеко за пределы стен, и порядок заканчивался у них же. А уж в послеполуденные часы, когда торговцы спешат избавиться от остатков товара и змейками лавируют между горожан наперегонки с карманниками, никто не обратил внимания на арашни в походной одежде.
Выбравшись, Амина накинула на голову капюшон и пару часов размеренно брела по тропе в сопровождении старенького ослика и не менее дряхлого араха на его спине. Не то, чтобы она боялась путешествовать в одиночестве, но старик алкал компании и бесед и не собирался отставать. Солнце припекало даже через облака, тропинка пылила, ослик пованивал, арах чередовал едкие шуточки с глубокомысленными замечаниями, не обращая внимания на односложные ответы Амины.
Их то и дело обгоняли всадники на ящерах, тощих, как рыба в летний сезон. Старик непременно бранился им вслед из-под закрывающей рот куфии, а ослик фыркал, прогоняя залетевшую в ноздри пыль. Чем дальше от Таэлита, тем меньше путников попадалось навстречу – те, кто не успевал добраться до заката, остались ночевать в ближнем убежище или же постучались в двери разбросанных вдоль тропы лачуг.
К одной из них свернул и старик, последние четверть часа тщетно уговаривавший Амину остановиться на ночлег. В ход пошли и простые уговоры, и обещания, и даже невероятные посулы сказочных чудес, упрятанных за тростниковой дверью. Но Амине неохота было проверять, то ли старик и вправду беспокоится о случайной попутчице, то ли решил припомнить разбойное прошлое – татуировки на костяшках пальцев не оставляли сомнений в том, почему он столь беспечно трясется на своем ослике по дорогам Таэлита.
Когда солнце скрылось за боком планеты, раскрасив облака алым и золотым, она свернула в заросшие жесткой травой дюны. Ветер гнал мимо кочевые кустики альфир, и, подложив сумку под голову, Амина отправила сознание в Приграничье – туда, где ждали знака дежурные маги.
Проснувшись, она потянулась, разминая затекшее на жестком песке тело, и сделала два шага вбок, чтобы не попасть в разрыв. Он рассек ткань реальности ровно пять секунд спустя, и вставшие на дыбы потоки исторгли из себя ту, что могла пережить подобное обращение.
– Ы! – емко выразила пришелица свое впечатление от приземления.
Вскочив на ноги, Аори пораженно распахнула глаза, рассматривая пустыню. Они тут же заслезились от резкого сухого ветра.