– Говори, сын мой, – охотно предложил отшельник.
Его борода отросла еще больше, и ее конец лежал на земляном полу. Но глаз остался таким же острым, и старик тщательно пересчитал книры прежде, чем спрятал мешок в рассохшийся сундук.
– Мне не везет, – язык молодого тоо заплетался от вина и горя, и он с трудом смог рассказать, что же случилось. – Посоветуй…
– Выбирай хороших друзей.
Гость не совсем понял концепцию, и они с отшельником провели несколько дней, обсуждая, как становятся друзьями и как перестают ими быть.
Умудренный беседами, молодой тоо собрал в своем доме родственников и знакомых. Целую луну длилось веселье, и в конце рядом остались лучшие из лучших, настоящие братья. Погрузив на ящеров остатки вина, караван снова покинул деревню. Шел он не медленно, и не быстро, и друзья верно защищали тоо, и прибыли они в город в положенное время. Вот только ни единого кувшина вина не осталось – все выпили в дороге во славу Харру.
Одна лишь птица с алыми крыльями ждала дома молодого тоо, и ее он принес отшельнику.
– Чего хочешь ты, сын мой? – устало спросил старик, поглаживая шелковые перья. – Я отдал тебе всю мудрость, которую имел. Я не могу повести караван за тебя.
– Забудь про караван, – махнул рукой тоо. – Давай лучше выпьем и поговорим о вечном. Например, о бабах.
Отшельник радостно закивал и вскочил с лавки так, будто к нему вернулась молодость. Вот только она не вернулась, и, наступив на конец своей же бороды, старик рухнул вниз лицом – прямо на лампу с золотыми лепестками. Когда молодой тоо перевернул старика, тот уже не дышал, а птица с алыми крыльями вылетела в распахнутую дверь и скрылась в облаках. Если она и спела когда-то, то уже для другого.
Земля у хижины была скалистой и волглой, но отшельник заранее выкопал в ней могилу. Уложив его лицом к Ше-Бара и засыпав камнями, молодой тоо сел на порог и крепко задумался. Он размышлял всю ночь, а рано на рассвете, поблагодарив Харру за новый день, вернулся внутрь. В рассохшемся от времени сундуке нашел он нетронутый кошель с книрами. Его хватило бы, чтобы купить ящера и стать погонщиком в караване другого тоо.
Аори ткнули локтем в бок, и она с удивлением покосилась на соседа.
– Он каждый раз заканчивает эту историю по-разному, – прошептал арах. Прозрачные бусины глаз блестели от веселья. – А мораль ухитряется вывести одну и ту же.
– Посмотрел молодой тоо и на лампу, масло в которой уже догорело, но он знал, где старик держит запасы, и на ковер, на котором так сладко спать. И налил себе вина, и сел на лавку, и стало ему хорошо. И остался он в хижине, и отрастил постепенно бороду. И, когда слышал стук в дверь, обязательно отвечал “Войди, сын мой” и раздавал советы.
А где-то далеко-далеко, дальше застилающих тропинки облаков, шли караваны, и вели их тоо, что не искали простых ответов. Тоо, которые ошибались и исправляли ошибки, и этим становились сильнее. Тоо, которые сами прокладывали свой путь.
Шуким с улыбкой обвел взглядом свою большую семью. Уставшие, притихшие, они ненадолго оставили обычные заботы и мечтательно всматривались в огненные языки. Даже пламя, утомившись плясать на углях, потрескивало сонно и приглушенно.
Кто однажды поведет свой караван? Тоо не взялся бы угадывать. Но каждому из них он доверял свою жизнь.
Никто не струсил, никто не побежал, когда вспыхнуло черное масло. Даже чужачка, что сидит, опираясь подбородком на колени, и задумчиво водит по углям обгоревшей веточкой тавуки. Ей до невозможности тяжко в пустыне, но не ноет, не просит помощи. Еще не сестра, но уже нечто большее, чем случайная попутчица.
Почувствовав взгляд тоо, Аори подняла голову, и в ее зрачках заплясало пламя.
Шуким отвернулся и скомандовал отбой. И, когда чужачка даже не пошевелилась, подошел. Не вздыхая, как вздыхал, встречая глупость, а с затаенным ожиданием чего-то важного.
– Что неясного в моем приказе?
– Там кто-то бродит, – Аори скованно, но без откровенного страха мотнула головой в сторону тьмы за освещенным кострами кругом.
Тоо ее и взглядом не удостоил.
– Да. Духи бури.
– Демоны?
– Это одно из имен, и не самое верное, – когда Шуким наклонил голову, резкие тени на лице сделали его самого похожим на злое потустороннее существо. – Они приходят к кострам, чтобы вместе с нами почтить Харру. Чтобы слушать. И тот караван, что прогонит их, тот тоо, что поленится закончить день, как должно, встретит их снова, в сердце бури. И духам уже не хватит слов.
Аори зевнула, уткнувшись лицом в плечо – так устала, что даже руку поднять казалось непосильной задачей. Хотелось на четвереньках отползти под натянутый у бока ящера тент, а еще лучше – рухнуть прямо тут.