— Все не так просто, Райан, — ответила Дженифер медленно. — Бабушка с дедом позвали нас сюда, надеясь примирить, понимаешь? Они долгое время жили в Денвере, ты об этом прекрасно знаешь, а под старость лет захотели устроить все в жизни так, как рисуется им в мечтах: вернулись в родной Сан-Диего, воспылали желанием улучшить наши отношения. Здоровье деда оставляет желать лучшего, вот бабушка и позвала нас сюда так настойчиво.
Райан скорчил недовольную гримасу.
— Я очень уважаю Мэри-Роуз и Филипа, Джен, они для меня как будто родственники, но эта их задумка — просто глупость, разве ты не понимаешь? Восемь лет назад больше всего на свете ты боялась гнева собственного отца, Майкл во всем ему подражал, а твоя мама перед ним благоговела, и сейчас все остается по-прежнему. Я убедился в этом сегодня за ланчем. За пару недель ничего не изменится, даже если ты вообще не будешь выходить из дома. Ты наверняка сама это сознаешь.
Не найдясь, что ответить, Дженифер молча повела плечом.
— Если же мы с тобой сумеем устроить свое счастье, то и Филип и Мэри-Роуз доживут остаток лет в спокойствии, — продолжил Райан. — Я очень хочу узнать, что ты за человек, Джен. Меня влекут к тебе не только сексуальные желания. Пожалуйста, подумай над моим предложением. Теперь все зависит только от тебя.
Едва слышно договорив последние слова, он придвинулся к ней и поцеловал в губы. Она с готовностью ему ответила и явно с удовольствием вновь слилась бы с ним в любовном пылу, но он ощущал, что теперь ждет от нее чего-то большего. Торопливое соитие перед расставанием уже не казалось ему настолько привлекательным. В его воображении возникали другие картины: проведенные вместе ночи, совместные завтраки, планы на день…
— Ты вкусная, как конфетка, — прошептал он, осторожно отстраняясь, вставая с кровати и поднимая с пола трусы. — Я провожу тебя до дома.
Дженифер растерянно хлопнула глазами, медленно повернула голову и посмотрела на часы на комоде.
— Ого! Уже так поздно! Как незаметно пролетело время!
— Не поздно, а рано, — смеясь, поправил ее Райан. — Я схожу за твоим платьем.
Он принес с лестницы платье, поднял с пола лифчик и трусики. Дженифер откинула простыню, встала и, повернувшись к нему спиной, стыдливо прикрыла грудь руками.
— Не смотри, как я буду одеваться.
Как трогательно и соблазнительно она выглядела в эти мгновения: по-девичьи невинной и в то же время женственно кокетливой. Райан поднял вверх руки, ладонями вперед, давая понять, что не собирается вступать с ней в спор, и, быстро натянув на себя шорты, вышел.
— Я подожду тебя внизу! — крикнул он уже с лестницы.
В его груди теснились странные чувства — такие, каких ему не доводилось испытывать никогда раньше. Эта женщина пробудила в нем желание обзавестись чем-то по-настоящему существенным, жизненно важным, коренным образом изменить свою жизнь.
Может, это и есть любовь, думал он, ожидая ее внизу, на крыльце, прислушиваясь к приглушенному шуму океана. Как еще назвать эти непонятные приступы нежности, когда я смотрю на нее, эту бредовую идею пожить вдвоем? Наверное, так оно и есть… Это любовь…
Доведя Дженифер до калитки, Райан крепко сжал ее руку.
— Все зависит от тебя, Джен, — прошептал он и, прикоснувшись губами к ее рту, быстрой уверенной походкой зашагал назад, к коттеджу.
Дженифер проводила его восхищенным взглядом и направилась в дом.
Все спали. Вилла была погружена во тьму. Бесшумно пробравшись к себе в комнату, Дженифер задумалась, ванну ей принять или душ, и, отказавшись и от того и от другого, так как шум воды мог кого-нибудь разбудить, скинула с себя платье и лифчик и в одних трусиках, сохраняя на своем теле тепло и запах Райана, нырнула в постель.
Свежие воспоминания о сегодняшнем свидании закружились в ее голове длинной пестрой вереницей. Она понимала, что должна уснуть, чтобы не выглядеть утром помятой и утомленной, но сон не шел, перед глазами так и стоял образ Райана, а в ушах звучал его голос: «Все зависит от тебя, Джен».
Она воспроизвела в памяти тот эпизод, когда он достал из ящика презерватив и с гордостью сообщил, что как обычно обо всем позаботился.
Какой предусмотрительный! — подумала она, печально усмехаясь. Считает, что презервативы — стопроцентная защита от всех неожиданностей! Если бы не зачатие Элис, то и я, наверное, была бы до сих пор уверена в надежности этих резинок!
Проворочавшись с полчаса под белоснежной простыней, украшенной вышивкой, она зажгла ночник, поднялась с кровати и принялась в одних трусиках расхаживать взад и вперед по устланному ковром паркетному полу.