А меня все еще одолевают думы. Я хочу уяснить себе кое-что до конца и дойти до истины. Еще много тайн скрывает от меня жизнь.
Одно я знаю твердо: фрау Якоб никогда не стать богатой. Пока еще она живет мечтой. Она радуется, глядя на деньги, вырученные за горы венков в дни траура и поминок. Но однажды может случиться и так, что траурное извещение придет к ней самой. И горькие слезы обожгут щеки фрау Якоб, когда она склонится над венком, предназначенным для мужа. Вот тогда она почувствует всю чудовищность немецкой действительности и начнет рвать на себе волосы. Тогда-то она узнает, кто они такие - Гитлер и Геббельс, и запоздало закричит:
- Обманули нас, обманули!
...Но над фрау Якоб висит и другая опасность, о которой она еще не подозревает. Уже давно и пристально глядят на ее дом из окон соседского магазина два зеленых глаза. Это глаза конкуренции - они видят фрау Якоб даже сквозь стены, как бы крепко ни запирала она двери, как бы плотно ни притворяла ставни окон.
Стоит кому-нибудь появиться возле лавочки фрау Якоб, как из соседнего магазина тут же выходит стройная женщина. Она улыбается, игриво встряхивая кудрями.
- Прошу милости к нам, - зазывает она покупателя. - Товар у нас самый отменный. А для вас и цену можно сбавить...
Конкуренция не знает жалости. Что ей твоя родная мать! Клыки у нее крепкие и острые. Вот эти клыки и разнесут фрау Якоб в клочья. Фрау будет продавать свой товар по 15 пфеннингов за штуку, а в соседнем магазине его пустят по 10 пфеннингов. Покупатели хлынут к соседке, а к фрау Якоб никто и не заглянет.
И в конце концов обедневшая хозяйка прикроет свою лавочку. Сбросит вывеску с надписью "Фрау Якоб унд Карл Якоб". А два зеленых глаза только злорадно сощурятся, наблюдая все это.
Возьмет тогда фрау Якоб мотыгу и подастся опять в свой огород.
- Видно, не все немцы равны, - подумает она.
Вот как может еще обернуться судьба фрау Якоб. А пока что она хочет стать богатой.
КТО ВИНОВАТ?
На другой день Карла Якоба я уже не видел. Он уехал на фронт.
Завтрака мне фрау Якоб не вынесла и сама не появляется во дворе. Подошел Карл-младший и почему-то удивленно разглядывает меня. Чувствуется, что он хочет поговорить. Жаль, что мы не понимаем друг друга. Мальчик смотрит без всякой вражды. Глаза у него большие, светлые, и в них пробивается даже сочувствие...
Не знаю, что думает обо мне этот мальчик, но у меня к нему теперь появилось доброе чувство. Я знаю: его детскими глазами глядит само будущее Германии. А оно представляется мне счастливым и светлым.
Я верю, что Советская Армия разгромит фашизм до конца и маленький Карл вырастет настоящим сыном Германии. Возможно, он еще попадет и в Россию, но не с автоматом, а с проездным билетом, как гость...
Маленький Карл так и ушел, не сказав ни слова. Мне подумалось, что мать, верно, чем-то настроила его против меня. Впрочем, не все ли равно... Мне все еще не давали никакой работы, и я сидел себе в сарае, подремывая.
Во дворе внезапно послышался мычащий бас фельдфебеля. Он, верно, искал меня и шел прямо к сараю. Я вскочил, схватил колун и принялся рубить дрова.
У входа в сарай фельдфебель остановился и начал ругаться, грозя мне пальцем, - постой, дескать, я тебе еще задам перцу! Но подойти ко мне не решался, - видимо, его удерживал колун в моих руках.
На голос фельдфебеля вышла из дома фрау Якоб. Она была бледна, не причесана, глаза ввалились. Вероятно, она только что поднялась с постели.
Фельдфебель, быстро щелкнув каблуками, отдал ей честь.
- Гутен таг, фрау Якоб!
Фрау ответила вяло и тихо, будто лишилась голоса.
Я заметил, что сегодня она не улыбнулась фельдфебелю, как бывало. Мне показалось даже, что она смотрит на него с брезгливостью. Может быть, фрау Якоб наконец-то поняла, как безжалостно она обманута...
Но нет, она по-прежнему слепа. Задумчивость быстро сошла с ее лица. Фрау мотнула головой, как бы просыпаясь от тяжелого сна. Откинула волосы обеими руками назад. Глаза ее загорелись, на лице появилась улыбка.
Фрау Якоб и фельдфебель долго говорили о чем-то посреди двора, поглядывая на меня.
Я догадывался, что фрау Якоб обвиняет меня во всем происшедшем между нею и мужем. Она, видно, думала, что это от меня узнал Карл Якоб про ее отношения с фельдфебелем...
Фельдфебель удалился, фрау подошла ко мне. В руке у нее был маленький ломтик зачерствелого хлеба. Ни слова не говоря, она швырнула его в мою сторону. Ломтик упал возле моих башмаков. Я поднял его и, не задумываясь, запустил им обратно в хозяйку.
Фрау вздрогнула от неожиданности. Ошеломленно посмотрев на меня выпученными глазами, она угрожающе произнесла:
- Гут, гут! - и убежала в дом.
- Иди ты... - проговорил я ей вслед.
Было ясно, что означает многозначительное "гут, гут!"
Ожидать долго не пришлось. Маленький Карл побежал куда-то. Хозяйка крутилась во дворе, явно чего-то дожидаясь.
В воротах показались фельдфебель с солдатом Фрау Якоб встретила их и, размашисто жестикулируя, принялась рассказывать. Речь, конечно, шла обо мне.
Фельдфебель с солдатом решительно зашагали к сараю. Я вышел навстречу.
Солдат с ходу, без единого слова, ударил меня по скуле. Фельдфебель ткнул изо всех сил кулаком в грудь, и я ударился спиной о стену сарая.
- Комм!* - рявкнул солдат и, вскинув винтовку, повел меня в расположение. Дорогой, на улице, он несколько раз ударил меня прикладом в спину.
_______________
* "Пошли!"
- Шнель, шнель, - покрикивал он.
Вечером вернулись с работы товарищи. Я рассказал, что произошло со мной.
- Поторопился ты, браток, - заметил один из наших. - Они пока сильны. Еще ухлопают ни за что...
- Никуда уж, видно, не денешься, - сказал я.
В самом деле, поджечь бы хоть дом какого-нибудь немецкого богатея, не так обидно было бы погибать. Впрочем, я не жалел и о том, что сделано. Просить прощения я не собирался.
На другой день мои товарищи разошлись по работам. Я простился с ними. Может быть, нам не суждено больше увидеться...