-Ты оставишь ее? - продолжал первый голос.
-Успокойся, я не за ней пока. Старик тут есть… Большую жизнь прожил – а толку-то! Никакого. И крещеный, и семья была верующая…
Юлька схватила голову руками. Через минуту запищал прибор на соседней кровати.
-Остановка сердца! – закричала Юлька. – Петрович!
Начались реанимационные мероприятия. На все – пять минут, максимум шесть. Потом кора мозга умирает. И даже если сердце заработает, человек никогда не выйдет из комы. Все реаниматологи знают это. Поэтому работают очень быстро. Ловко. Они стараются изо всех сил. Но… Не всегда получается. Сердце Ивана Семеновича Уткина остановилось навсегда.
-Звони родственникам, - услышала Юлька голос своего шефа, - телефон на истории.
И опять стандартный набор фраз. Юлька много раз говорила это плакавшим или даже рыдавшим, строгим, а, порой, безразличным родственникам усопших. И часто после этого приходила к одному странному выводу, что все, чем они занимаются в своем любимом отделении, не имеет смысла. Порой она видела, как умирали совершенно молодые, полные сил люди от непонятных или совсем незначительных причин. А те, которые должны были погибнуть – выживали. И никакой логики, кроме этих неведомых голосов в ее больной голове.
На следующий день Эльвира пришла в себя. Первое, что она потребовала – это сигареты. Она жутко ругалась, узнав, что здесь нельзя курить. Прибежавший Михаил Андреевич пытался ее урезонить, но, поняв, что это бесполезное занятие, замотал ее в белую простыню и почти силой увез домой. Сан Саныч сопротивлялся, говоря, что пусть полежит еще. Но Сластенин был неумолим. Юлька молча сунула ему конверт с деньгами, шепнув: «Мой долг за похороны», и быстро ушла. Она понимала, что Мишке сейчас очень неудобно за свою супругу.
Глава 12
Настала суббота. Утром на сотовом Юлька прочитала сообщение: «Прости, уехал в Москву, ее надо кодировать». Юлька ощутила себя в ужасном вакууме. Ее ничего не интересовало. Все было противным и пустым. Жизнь стала казаться какой-то злой шуткой. Но тут на глаза попался тот злополучный анализ брата Краснова. Выпив кофе, она засела в интернете. Она искала, что означают эти вещества в крови брата Краснова. Настроение от этих поисков несколько улучшилось.
Вера Никифоровна тихо вошла в комнату и обняла дочь.
-Пойдем, послушаем Баха. Это одна из любимых вещей отца. Оратория «Страсти по Иоанну». Дирижер - японец Массаки Сузуки.
-Пойдем. Я люблю Баха, - сказала дочь. И они побрели в опустевшую комнатку отца. Музыка, действительно, была божественной. Юля сидела и плакала. Она знала, что это самое лучшее – поплакать сейчас. Вера Никифоровна достала какую-то папку.
-Отец почти закончил свою книгу о Бахе. Почитай.
Юля взяла рукопись и погрузилась в чтение:
«Раньше, слушая Баха, - писал отец, - я видел в его музыке нечто сурово-трагическое, очень серьезное, напоминающее немецкую готику. Была привычка к более легкой музыке, романсам. Но, ещё мало что понимая, я чувствовал, как душа моя стремится к этой музыке, как к вечной гармонии, как к истинно духовной, а не душевно-развлекательной. Только спустя годы мне стала открываться её красота. Неземная красота. Именно с этой музыке начался мой путь к вере. Слушая ее, я закрывал глаза и понимал всем своим существом, что есть нечто выше земной жизни. Есть Творец! От нее становилось тепло на сердце, жизнь приобретала смысл и надежду.
Музыка Баха – величайшее чудо в музыкальном мире. «Взвесив все, что свидетельствовало бы против него, нужно сказать: лейпцигский кантор – божественное явление: он ясен и все-таки необъясним», - писал Иоганн Вольфанг Гете. Это Богоданная музыка, которую Бах сочинял, безусловно, благодаря милости Божьей, данной ему в виде такого великого таланта. Возможно, он слышал ее в храме, где всегда незримо есть ангелы, поющие хвалу Богу, а потом записывал, придя домой. Так или иначе, главным вдохновителем его творчества был Творец. Ему и посвящены почти все произведения композитора как благодарность за ниспосланный дар, в них чувствуется огромная любовь к Богу, которой так не хватает нам, о которой мы забыли или не знаем вообще… Поэтому мы живем среди другой музыки. За последние два века несмотря на достижения науки, мы сильно деградировали духовно. Поэтому наша музыка теперь называется попсой и ограничивается примитивными куплетами типа: «Ты меня любила, и я тебя любил; ты меня забыла, и я тебя забыл».