В кювете на правом боку лежала машина, от двигателя которой шел коварный дымок. Авария, по-видимому, произошла буквально за несколько минут до моего приезда, так как машина слегка покачивалась. Я решил, что прежде всего нужно предотвратить загорание, отключил клеммы аккумулятора – дымок затих. Вокруг дерева, в которое врезался автомобиль, странное зрелище: земля будто вспахана, валяется лобовое стекло, исковерканный капот, какие-то детали, но водителя увидеть не могу. Ведь по всем законам физики он должен был вылететь вперед, по ходу движения машины, или же – быть зажатым рулем. С помощью водителей остановившихся машин ставим поврежденную машину на колеса. Двери заклинило, правое заднее стекло все в крови, сзади кто-то лежит.
Монтировками пробили багажник и обнаружили водителя, который, очевидно, своим телом нанес страшный удар назад с такой силой, что спинка заднего сидения проломлена в багажник. Тогда не было времени размышлять, но уже впоследствии, анализируя все, представлял невероятность такого удара телом водителя назад! В те минуты все происходило так быстро, что я не успел рассмотреть ни марки автомобиля, ни лица водителя. В голове только пронеслось: водитель с бородой, как поп. И тут я с содроганием сердца понял, что это действительно поп – наш настоятель, отец Михаил, только вот лицо-то его было неузнаваемо! Состояние его было крайне тяжелое – сильно разбита голова, глубокая рана на лице, кругом кровь… Не ожидая «скорой помощи», мы его вытащили из разбитой машины, и он в шоке пытался еще сам, с нашей помощью, дойти до «Волги». Спрашиваю:
– Куда, батюшка, везти? В больницу?
– Нет, – отвечает, – сначала в храм.
В пути я слышал, как он стонал, то громче, то совсем затихал, теряя сознание.
Не жилец?..
Когда я впервые увидела больного священника Михаила Овчинникова, невольно подумала: «Не жилец…». Настолько тяжелым было его состояние, что невозможно было предвидеть положительный исход лечения. В первые мгновения даже пронеслась мысль: «Целесообразна ли моя врачебная помощь?»
Последствия катастрофы были ужасными: тяжелая черепно-мозговая травма, сотрясение и ушиб головного мозга. Под вопросом стоял диагноз внутричерепной гематомы, перелома основания черепа, дислокаций структур мозга. Больной был без сознания. Тяжелая кома на тех ее гранях, когда сразу невозможно оценить, погибла кора головного мозга или нет. Если не исключить возможность первого варианта, это значит – социальная смерть, то есть остается возможность биологического существования, но неосмысленного: не только без активной деятельности, но практически без переживаний, мышления, идей, то есть всего того, что присуще каждому человеку. Это даже представить себе невозможно по отношению к отцу Михаилу, такому яркому, незаурядному индивидууму.
Но предположение, что процессы в коре головного мозга больного Михаила Георгиевича обратимы, – тоже возникло. Поэтому усилия медиков были направлены на оказание своевременной, адекватной высокопрофессиональной помощи. Приглашенные на консилиум заместитель главного врача по лечебной работе, травматолог, невропатолог, отоларинголог, окулист подтвердили основной диагноз. У большинства докторов не возникло сомнения в том, что, несмотря на проводимое лечение, прогноз на выздоровление и тем более на нормальную продуктивную жизнедеятельность отца Михаила – отрицательный. Однако оказание медицинской помощи продолжалось. Когда появились первые признаки дыхательных расстройств, больной был переведен на искусственное дыхание аппаратным методом, продолжалась борьба с отеком мозга, поддерживалась работа сердца, контролировались и восстанавливались нарушения других функций организма.
Клиническая картина поврежденного мозга усиливалась: увеличился «симптом очков» (так называемая параорбитальная гематома, которая может быть при некоторых других болезнях, но в датой ситуации она говорила о наличии перелома основания черепа). К полной обездвиженности в левой половине туловища (так называемая левосторонняя гемиплегия) присоединилась патологическая неврологическая симптоматика, то есть появились рефлексы, которые у здоровых людей не вызываются. Все это усилило тревогу медицинских работников за судьбу больного.