– Не меня, а Бога благодарите всю оставшуюся жизнь.
Вглядываюсь в глаза матери – неужели не поймет, что облегчением в бедах ее дочери Господь призывает ее в церковь, к молитве. Дай Боже ей веры!..
И вот мы уже и дома, в родном храме. Конечно, батюшка слабенький, но он движется самостоятельно, мыслит, видит, слышит и говорит! С великой радостью в этом убедились наши прихожане.
С большой теплотой вспоминает об этом Елена Слюсар:
«…Был праздник Чуда Архистратига Михаила. Для меня тот день выдался весьма трудным. С начала службы я стояла, словно мертвая духом, и терзалась негодной мыслью – протестантскими рассуждениями о поклонении иконам. Опять пришли на память слова пророка Исаии о поклонении идолам, различным изображениям. Не нарушаем ли мы одну из заповедей Господних? И вместе с этими мыслями ушла из сердца любовь, остались в нем лишь горечь и пустота…
К концу службы вдруг, к великой радости, из больницы вернулся наш настоятель, протоиерей Михаил Овчинников. После аварии во всей его согбенной фигуре и немощном голосе чувствовались последствия тяжких телесных мук. Но вместе с тем появилось в нем и что-то совсем необычное – отблеск иного, неземного мира, отблеск какого-то внутреннего света, прикоснуться к которому сподобил его Господь! Ощущалась какая-то тайна в глазах, радость неведомого нам нового знания. Я вдруг ощутила, что он как бы знает то, во что мы только верим, вернее, часто хотим верить, но наши обычные заботы о мирском, наши грехи не дают нам этого сделать. Я потом, в разговорах с прихожанами, убедилась, что отблеск этого света был виден многим. Он как бы озарял нас всех. Мы ощущали, что любовь Божия пребывала на нем и на всех нас…
Во время причастия, когда пришел момент принятия Христовых Тайн, я вдруг ясно ощутила присутствие Господа и тепло, исходящее от центральной иконы над Царскими вратами. Христос как будто Сам лично причащал всех нас. Сразу же все стало на свои места – наша вера правая! Господи, пошли нам веру такую, чтобы не колебались наши мысли и чувства!»
Сразу же по приезде отец Михаил произнес краткую проповедь, выступил в нашей церковной телепередаче, принял участие в службах. Но как же мало у него сил осталось!.. Острее всех, наверное, это ощущаю я. Такие боли во всем его измученном теле; вижу, что иной раз он просто шевельнуться не может.
В первой книжке этот раздел – о возвращении к жизни – был сокращен, за многоточием было много недосказанного. Наверное, я бы так и не смогла столь откровенно открыть свою душу для всех читателей, пустить всех в свои сокровенные переживания, если бы не молодая паломница, беременная четвертым ребенком. Она с болью рассказала мне о том, что любовь ее мужа куда-то исчезла, угасла и жизнь потеряла всякий смысл. И мне показалось, что самый лучший совет этой женщине – рассказать, как подобную ситуацию ты пережила сама.
Придется вернуться почти к началу нашей службы в Верхнеднепровском приходе (пишу «нашей», так как пришлось отказаться от «самовыражения», профессиональной работы и стать просто помощницей во всем, что делает батюшка на приходе). Как всех неофитов, в начале пути к Богу нас терзали мысли о том, как можно лучше угодить Господу. И вот в этих размышлениях родилась мысль принять вдвоем постриг и подвизаться в монашестве. Так как такие решения самостоятельно не принимаются, отправились мы за советом к правящему архиерею. Долго он с нами беседовал: о нашей жизни, отношениях, о детях и внуках. Вывод его был однозначен: для спасения души крест супружества не ниже креста монашества.
– Возле благочестивых батюшки с матушкой могут спастись и другие, трудитесь на приходе!
Мы с батюшкой больше никогда не возвращались к обсуждению этой темы, хотя и любили молитвы, жизнь в обителях, часто ездили по различным монастырям.
И вот после аварии это желание у батюшки появляется вновь, но совсем по-иному, чем прежде. Дело в том, что одним из последствий травмы было проявление раздражительности, вплоть до агрессии – по отношению ко мне. Это состояние было столь глубоким, что отец Михаил просто не мог меня видеть и слышать. Врачи называли это какими-то мудреными словами: посттравматический синдром – и предлагали глушить это чувство довольно сильными лекарствами. Не одна ночь размышлений, слез и молитв привела меня к мысли, что главная причина этого состояния кроется глубоко в его подсознании. Находясь между жизнью и смертью, его душа коснулась чего-то неизмеримо прекрасного, где он мог бы пребывать, если бы не я. Ведь я держала его за руки, я просила его не уходить. Кто знает, если бы не моя настойчивость, моя молитва, может, все было бы по-другому…