Как слабо, бесплодно бывает раскаянье;
Лишь только пробьется живая струя,
Как снова доводят грехи до отчаянья…
Помилуй мя, Боже, помилуй меня!
Помыслю ль о часе души разлученья:
Какая загробная участь моя?..
Увы мне! Страшусь я суда и мученья –
Помилуй мя, Боже, помилуй меня!
«Ни тепел, ни хладен…» и нет оправданья;
Заветы Спасителя ведаю я!
О, вера, велики твои упованья!
Помилуй мя, Боже, помилуй меня!
Болезнует сердце, а дух разгорается…
И с каждой святой благодати огня –
Молитвенный вопль из груди вырывается:
О, Боже, помилуй, помилуй меня!
Хотелось бы каждому читающему эти строки пожелать лелеять в душе своей эти покаянные слезы, ведь черта, отделяющая каждого из нас от вечной жизни, так близка, что мы даже не представляем… Это намного ближе, чем нам обычно кажется!
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ
«Но придет к тебе благодать Божия и поборет по тебе Господь…»
Все дальше уходят болезненная острота, духовная тяжесть пережитых испытаний. Постепенно возвращаюсь к жизни в родном Свято-Успенском храме, Верхнеднепровском благочинии. Забот много, сил не всегда хватает, однако как только появляется возможность, хоть изредка езжу в Топловскую обитель, где произошло мое возрождение к жизни. Очень люблю служить в ней, и уезжать оттуда всегда не хочется. Часто кружится в голове мысль: «Хорошо бы не покидать монастырь, а служить Богу в этом дивном месте». Стараюсь держать себя в руках, гоню от себя наступающие мечты: «Ведь это нереально, невозможно».
Как раз в этот момент сомнений происходит чудо, которое вновь явил мне всемилостивый Вседержитель, показав, что по Его святой воле нет ничего невозможного: в невероятно короткий срок оформлены все документы, и я – назначен священником Топловского Свято-Параскевиевского женского монастыря. Признаюсь: долго я сам не мог поверить в реальность происшедшего. Ведь этого чуда я совершенно не ожидал, понимая его невозможность, но душа-то моя трепетно этого желала…
С апреля 2002 года началась принципиально новая для меня часть жизни: практически незнакомый мне монастырский Устав, новые правила, особые отношения. Теоретически все вроде бы и понятно: в монастырях частенько бывал, служил, да и созданный в Верхнеднепровске мужской монастырь священномученика Владимира, митрополита Киевского и Галицкого, – принес определенный опыт.
Однако сейчас все разрозненные частички моего опыта и впечатлений должны собраться воедино и уложиться в сердце, чтобы я смог начать жизнь в новом качестве – священника женского монастыря. Неоднократно читал в святоотеческой литературе об испытаниях и напастях в монастырской жизни. Вроде бы и здесь все понятно: там, где сильная молитва, пост, – там борьба и сопротивление врага рода человеческого. Но когда все это происходит лично с тобой, учиться приходится на своем опыте.
«Всегда так бывает, – писал прп. Феодор Студит, – …что ныне малодушие, а завтра мужество, теперь печальное расположение, а вдруг воодушевление, сию минуту страстей восстание, а в следующую Божия помощь и их пресечение; не таким, как вчера, явишься ты и послезавтра, и не навсегда одинаковым пребудешь ты, возлюбленный; но придет к тебе благодать Божия и поборет по тебе Господь. Речешь тогда: «Где был еси доселе, Господи?» И Он скажет тебе на это: «Смотрел, как ты борешься, и ждал». Будем, терпеливы, возвеликодушествуем немного; стесним себя, и тело свое придавим, порабощая его и далеко от себя отбрасывая страсти».
Хочу рассказать о некоторых событиях монастырской жизни – тревожных, грустных и радостных…
Монастырская жизнь перестраивает душу
Прежде всего, начинаю прислушиваться к себе: что изменилось во мне, в моем понимании мира?
Хочется сказать о смирении и послушании. Казалось бы, это ясные для всех христиан нормы внутренней самодисциплины. Разве я до сих пор не слышал о них? Конечно, слышал. Но имел ли в себе эти качества? К великому своему сожалению и к глубокому стыду перед читателями, должен честно признаться, что эти качества не стали родными для моей души.
Почему? Отчасти это объясняется тем, что, служа в Верхнеднепровске, районном центре Днепропетровской области, в последние годы я нес послушание благочинного церквей нашего округа. Роль благочинного – помогать правящему архиерею выполнять на местах его благословения. С одной стороны, мое послушание в этом. Однако, учитывая, что наш благочинный округ находится на окраине епархии, что духовенство в нем в большинстве начинающее, можно понять, какое количество ежедневных, ежеминутных решений необходимо предпринимать на месте самостоятельно. Сколько, казалось бы, незначительных, но зачастую довольно сложных ситуаций возникало, по которым неудобно было часто тревожить владыку Ефрема, епископа Криворожского и Никопольского. Сколько контактов с миром, с мирскими властями, служащими и т. д. Духовенство понимает, сколь хлопотна роль благочинного. Принимаешь решения, благословляешь мирских людей, трудишься с клириками – чтобы все в районе было благо и чинно. И в этой ежедневной круговерти я частенько ощущал свой начальствующий, командный тон. Признаюсь честно, это было иногда самому неприятно, но старался оправдывать себя: «Тебя епископ благословил помогать ему в поддержании духовного порядка в районе. Вот и трудись…»