Дождь!
Капли стучали по её полиэтиленовому дождевику, дразнили, подначивали стянуть с головы капюшон, и она уступила им, закрыла глаза и подставила лицо под струи дождя. В одно мгновение волосы промокли, и по щекам побежали ручьи. В точности так, как ей помнилось! Алли открыла рот и почувствовала капли на языке, но и этого ей было мало: она стащила с себя накидку, подставив дождю цветастую блузку. Промокла, чуть-чуть подмёрзла — и это было просто прекрасно! В этот бесподобный момент она забыла о всякой осторожности, ей было плевать на то, что кто-нибудь может увидеть её, что она вымокла до нитки... Ванда не умрёт от простуды; она, конечно, будет недоумевать, как это её угораздило так промокнуть, но, в конце-то концов, у неё будет перед Алли колоссальное преимущество: Ванда придёт домой, усядется перед горящим камином, и они вместе с высокоинтеллектуальным псом Сэмом будут смотреть телевизор...
Алли засмеялась и затанцевала под дождём, словно в экстазе... Но тут дождь начал затихать, и к девушке вернулось знакомое чувство вины. Она использовала Ванду, чтобы удовлетворить собственные эгоистические потребности. Как она могла?! Нужно немедленно прекратить это и вернуться к Майки!
Во время своего танца дождя она уронила накидку, и ту отнесло ветром к ногам работника заправки. Заправщик поднял её и направился к Алли.
— Похоже, вы уронили это, — сказал он.
— О, извините, — откликнулась Алли. — Кажется, я слишком увлеклась.
— Ничего страшного. Нет-нет, ничего, ничего.
Он протянул ей дождевик и улыбнулся кривой улыбкой, которую — Алли могла бы поклясться — она уже где-то видела.
— Издалёка, да? — спросил он.
Только сейчас Алли заметила, что этот тип точно так же вымок под дождём, как и она сама, и, похоже, точно так же не придавал этому значения.
— Нет, я здешняя, — возразила она, догадавшись, что Ванда, конечно же, живёт где-то по соседству.
Его улыбка стала ещё шире и ещё кривее.
— Ну да, ну да. Но я не про тушку говорю. Я про тебя саму говорю.
Он молниеносно выбросил вперёд руку и схватил её за запястье — очень крепко, так, что ей даже стало больно. Алли остро почувствовала эту боль, наверно, потому, что ей уже давно не доводилось испытывать вообще никакой боли. «„Тушка“? Он сказал — „тушка“? Но ведь это значит...» Она вырвалась из его хватки и развернулась, чтобы удрать, но налетела прямиком на какого-то мужчину в деловом костюме — мужчину с глазами холоднее ливня.
— Сначала шоколадный батончик, — сказал он, — а теперь ещё и хот-дог. Голод мучает, да? Всё время?
Алли моментально вспомнила, где видела эту парочку. Она узнала не лица — лица-то как раз были другие — она узнала их манеру поведения. Это были те самые старик и малыш, на которых она наткнулась в городе. Да нет, какие там старик и малыш! Они были ими не в большей мере, чем она — той пухлой девчонкой с угрями и «сникерсом».
Они были скинджекерами!
«Бизнесмен» бесцеремонно и больно толкнул её и притиснул к бензоколонке — от сотрясения пистолет выпал из гнезда и загремел по бетону.
— Похоже, мы наконец-то настигли нашу драгоценную Оторву Джил!
— Ты о чём? Какая ещё Джил?!
— Не пытайся выкрутиться, не выйдет! — гаркнул он и встряхнул её за плечи.
Ну что ж, они не единственные, кто может воспользоваться преимуществами живого мяса и костей. Ах, хотите, чтобы кому-то стало больно? Ну так получите! Алли резко дёрнула коленом, врезав «бизнесмену» по самому чувствительному месту. Его холодные глаза выкатились из орбит, зрачки сбежались к переносице, и он со стоном сложился пополам. Когда «заправщик» попытался дотянуться до неё, Алли подхватила шланг, размахнулась и заехала пистолетом по башке нападающего — пистолет попал в челюсть, и парень, взвыв от боли, свалился мешком.
Не теряя времени, Алли «счистилась» с Ванды и вернулась в Междумир. Оба недруга валялись на земле. Девушка видела: скинджекеры внутри «тушек» начали высвобождаться из ворованных тел. Должно быть, они шпионили за ней, когда она впрыгнула в любительницу шоколадных батончиков. Если они наблюдали, как Алли скинджекила девицу, а потом вышла из неё, то им не составило труда незаметно проследить за нею, и как только она влезла в Ванду, они тут же вселились в этих двоих парней.
М-да. Ванде и этим двоим придётся самим разбираться со случившимся. Алли не могла оставаться здесь и ждать, когда на неё снова нападут. Она развернулась и во все лопатки понеслась к лодочной станции, где её ждал Майки.
У того, однако, были свои поводы для волнений.
Как только Алли скрылась из виду, он спрыгнул с лошади и начал практиковаться в превращениях.
Понадобилась минута-другая, чтобы как следует сконцентрироваться — противный дождь отвлекал. Он продолжал эксперименты с правой рукой — направил на неё всё своё внимание и попытался на этот раз отрастить себе шестой палец. Получилось! Дополнительный палец прорезался между большим и указательным и принялся расти. Дорос до размеров мизинца. И продолжал расти дальше. Дорос до размеров указательного пальца, но на этом тоже не остановился. «Да ладно, пусть», — подумал Майки. Надо просто сосредоточиться получше. Он его породил, он его и... Но тут около мизинца начал расти седьмой палец. А прямо из ладони — восьмой.
Похоже, что метаморфить становилось всё легче и легче. Возникла другая проблема: как остановить изменения? Как сделать, чтобы они исчезли?
Теперь новые пальцы проклёвывались сами по себе, словно почки на ветке. Их было уже столько, что не сосчитать. Майки понемногу начал впадать в панику. Он попытался сосредоточиться и обуздать непрошенные пальцы. Пристально, не отрываясь, юноша смотрел на свою кисть и воображал, будто его воля — это мощная волна, безжалостно смывающая ослушников с его руки. Это возымело действие — новые пальцы прекратили появляться, а старые — расти. Он послал новую волевую волну, надеясь, да нет, молясь, чтобы лишние пальцы исчезли, потому что как может он показаться на глаза Алли в таком виде? И пальцы всё-таки начали медленно усыхать!
Майки так сосредоточился на своей задаче, что не заметил исчезновения лошадки.
Шилох, знаменитая ныряющая лошадь, была верным, послушным, почти разумным животным. Существовала только одна вещь, которая могла взять верх над её верностью хозяину: желание исполнить смертельно опасный трюк — нырнуть в воду на потеху толпе. Шилох, можно сказать, была рождена ныряльщиком, прыжок с высоты был смыслом её существования. Она исполняла этот трюк бóльшую часть своей жизни, выступая перед зрителями на Стальном молу в Атлантик-Сити, и продолжала делать то же самое и в Междумире — до того момента, когда Майки МакГилл вскочил ей на спину, чтобы спастись от разъярённой толпы своих бывших пленников.
Стальной мол остался где-то далеко-далеко... Но вот тут, прямо перед Шилох, в озеро протянулся лодочный причал, очень похожий на родной мол. Лошадь воспрянула духом. Оно конечно, здесь не было прыжковой вышки, как не было и резервуара для воды, зато самой воды — немеряно! Хотя Шилох и нравилось проводить время с Алли и Майки — а что, с ними весело! — но если предоставлялся шанс исполнить великолепный финальный прыжок, то какая уважающая себя ныряющая лошадь могла бы перед ним устоять?
Поэтому в тот момент, когда Майки удалось наконец привести свою руку в надлежащий вид, лошадка уже неслась галопом по мосткам.
Майки увидел это и в ту же секунду сорвался с места, но было поздно. К тому времени, как он добежал до мостков, Шилох уже приближалась к противоположному концу, не выказывая ни малейшего намерения замедлить скачку. Однако Майки не сдавался и нёсся следом, питая последнюю надежду, что животное одумается, прежде чем броситься в небытие.
Но лошадь не слышала его молитв. Она доскакала до конца мостков, испустила восторженное ржание и радостно взметнулась в воздух. Шилох упала в воду и камнем пошла вниз; в следующую секунду она уже ударилась о дно озера, провалилась под него и начала долгое путешествие к центру Земли.