Вари, неизменно торчащий у двери, фыркнул. Он постоянно фыркал, что бы Ник ни сказал.
— Вари, будь любезен, — одёрнула его Мэри. — Здесь каждый вправе высказывать любые мысли.
— Даже дурацкие? — съязвил Вари.
Ник никак не мог понять, почему Мэри терпит постоянное присутствие этого клопа. Нет, он, конечно, обладал музыкальным талантом, но характерец у недоростка был невыносимый.
Мэри повела Ника показать, как делаются её книги. Издательство располагалось на шестьдесят седьмом этаже. В обширном помещении за партами сидело человек тридцать — словно здесь проходил школьный урок каллиграфии.
— Печатный станок нам пока ещё не попался, — пояснила Мэри. — Но это ничего. Им нравится переписывать книги от руки.
Судя по всему, так оно и было. Дети, казалось, с головой ушли в свою работу и делали её на совесть — как писцы в старину, переносящие текст на пергамент.
— Работа вошла у них в привычку, — сказала Мэри. — Жизнь, организованная по определённому, раз навсегда установленному образцу, даёт им покой и радость.
Ник просто принял информацию к сведению, не особенно задумываясь над тем, что увидел и услышал.
А вот Алли — совсем наоборот. Она начала проникаться пониманием природы этой «привычки».
Как-то однажды она поймала Ника в один из тех редких моментов, когда он не таскался повсюду следом за Мэри.
— Пойдём, я хочу, чтобы ты понаблюдал за одним пацаном, — сказала она.
— Чего ради?
Нику было неохота, но он всё равно как раз бездельничал, так что какая разница — посмотрим, что за развлечение придумала Алли, решил он. Но для девочки это вовсе не было развлечением. Дело казалось ей весьма и весьма серьёзным.
Мальчик лет семи, о котором шла речь, вместе с десятком других детишек гонял мяч на мраморной площади внизу.
— Ну, и на что тут смотреть? — Нетерпение Ника росло с каждой минутой.
— Подожди, — отозвалась Алли. — Его команда проиграет. Семь — девять.
Так и случилось. Игра закончилась, когда счёт стал девять — семь.
— Ну и что ты хочешь этим сказать? Что можешь предвидеть будущее?
— Что-то вроде, — сказала Алли. — Могу предвидеть — в тех случаях, когда будущего вообще нет.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Молчи и следи за пацаном!
Вот теперь Ник был заинтригован. Следуя за мальчиком на некотором отдалении, они прошли за ним в фойе башни номер два, где группка детишек собралась поиграть в карты.
Алли с Ником спрятались за пилоном, но их конспирация была излишней — детишки их не замечали, а если и замечали, им, по-видимому, было всё равно, что за ними наблюдают.
— Сейчас он спросит про тройки, — пророчествовала Алли.
— У тебя есть тройки? — спросил мальчик у своей соседки.
— «В пролёте», — прошептала Алли. — «У тебя есть семёрки?»
— В пролёте, — сказала девочка. — У тебя есть семёрки?
Вот теперь Нику стало слегка не по себе.
— Откуда ты знаешь, что произойдёт?
— Да оттуда, что то же самое происходит всё время. Каждый день. Та же игра в мяч, те же карты!
— Не может быть!
— Смотри! — сказала вместо ответа Алли. — Через минуту пацан, за которым мы следим, бросит карты и обвинит соседку в жульничестве. А потом выбежит в третью вращающуюся дверь слева.
Всё произошло в точности так, как предсказала Алли.
Впервые за всё время пребывания в царстве Мэри Ник почувствовал некоторый дискомфорт.
— Это как будто… как будто…
Алли закончила за него:
— Это как если бы они были привидениями.
Чем они, собственно, и являлись.
— Ты помнишь, что рассказывают про привидений? — продолжала Алли. — Что видят их постоянно в одном и том же месте, и они делают одно и то же, одно и то же, и так каждый день. Понимаешь?
Ник не мог так этого оставить. Он погнался за мальчиком и настиг его у вращающейся двери.
— Эй! — окликнул Ник. — Почему ты вышел из игры?
— Они мухлюют!
— Вернись!
Мальчик смотрел теперь на Ника с некоторой опаской.
— Не-а, не пойду. Не хочу.
— Но ты же играл в ту же самую игру вчера! — настаивал Ник. — Вчера они разве не мошенничали?
— Ну да, — сказал мальчик как ни в чём не бывало. — Ну и что?
Он выскочил в дверь и был таков.
Алли подошла к Нику.
— Я присоединилась к их игре пару дней назад. Это совершенно сбило их с толку. Но на следующий день они вернулись к тому же старому порядку.
— Но ведь это полная бессмыслица…
— Вовсе не бессмыслица, — возразила Алли. — Я много думала об этом. Понимаешь, это как когда ты слушаешь музыку, а пластинка начинает заедать. Ну вот. Наша жизнь — это пластинка, заедающая на самой последней ноте. Мы так и не можем дослушать музыку до конца, мы вроде как застряли. И если мы не остережёмся, то впадём в рутину и будем делать одно и то же, одно и то же, и так без конца.