"Левая сторона" Лихень презирает, но не в состоянии выбросить его из польскости, ибо трудно найти нечто более польское, чем народная религиозность, так что "левые" сами себя убирают из этой вот польскости. В чем им сильно помогает хейтерская[203] риторика правых. Но вот тут все встречаются с определенной проблемой: из польскости не слишком-то много есть мест, куда можно уйти. В Европу? Так она чуть ли не на ладан дышит, впрочем, европейской тождественности так и не имеется. На почву какой-нибудь идеологии в качестве тождественности? Ну ладно, а какой? Так что "левая сторона" существует как бы в странном подвешенном состоянии, в недотождественности, обижаясь на польскость, но все время возвращаясь к ней, как к семье, драчливой и агрессивной, поскольку одержимой семейными тиранами и ханжами. И все они вопят: что либо леваки к ситуации приспособляются, либо пускай валят отсюда. Куда угодно. К примеру, на Мадагаскар[204].
Всегда найдутся такие, которых необходимо "разуть" из польскости, даже если они и являются польскими гражданами, и которых необходимо "вытолкнуть из ключевых секторов", потому что они в них уж слишком "представлены". А дальше одна и та же скучная схема: выталкивание, перехват, метание краской в витрины магазинов, дрейф власти вправо, в сторону крайне правых, демонтаж демократии и внедрение системы вождизма. И мы переживем это в очередной раз. И никто даже не сориентировался, что действительность давным-давно уже переросла сам Лихень, который расширяется за средства Европейского Союза и в своих подвалах развешивает картинки, восхваляющие день вступления в Европейское Сообщество.
Но не одна только польская "левая сторона" далека от согласия с польским государством. "Правая сторона" тоже не горит принять его таким, каким оно есть.
Вот это вот "люби, сволочь, родину, иначе выебу" является требованием трагическим и гротескным, ибо выглядит на принуждение к сексу силой, со стиснутыми зубами. Инстинкт отбрасывания всего критичного свидетельствует о том, что такая "любовь" представляет собой гноящуюся рану. Ненависть к "Польше в руинах", к той самой безнадежной "посткоммунистической" действительности, представляет собой детскую тоску по по Польше воображаемой, несуществующей, населенной духами проклятых солдат и отрядами польских героев. Все это должно прикрыть безнадежную будничность. Кондоминиум[205] "Безнадега".
Сам Ярослав Качиньский является наилучшим примером этому. Родившийся уже после войны, но воспитанный с головой, по самые уши укорененной в междувоенный период, словно в цветочный горшок, он рос в атмосфере, которая была неким отчаянным сном о междувоенных годах, в то время как в реальности существовала пресная ПНР. То есть, Качиньский рос в состоянии шизофрении, и именно она его сформировала. Польша Качиньского не существует и никогда не существовала, поскольку такой вот идеализированный междувоенный период – это сказка. Качиньского воспитали духи и демоны, и вот теперь именно к такой Польше духов, к такой, которая никогда не существовала, он ведет сторонников, сделав из своей Польши религию.
А поляки за ним идут, поскольку поза, которую он сам принимает, поза, в которую воплощается – поза предвоенного интеллигента, с речью из иных времен, с головой, застрявшей в иной эпохе – их убеждает. Ибо ведет их наполовину дух, наполовину человек, представитель иной Польши, который, возможно, и не знает, сколько стоят огурцы в овощном магазине на углу, а за покупки платит свеженькой двухсотенной купюрой, но тем и лучше, поскольку он не касается этой облядовавшейся земли. Потому что он выводит народ из Польши, дома рабства, серости, безнадеги и пост-коммууны – в иную Польшу, в ту самую, в которой существует его собственная душа. В Польшу Обетованную.
Да, это и есть чистейшей воды Лихень. Это и есть творение лихеньской Польши. Китчеватой и дешевой, как лихеньская Голгофа, но являющейся чем-то вроде реализации польского наипервейшего инстинкта.
Лихень – это детская польская мечта, Польша писанная, красивая словно междувоенный офицер, идеализированная как Иисус на религиозной картинке. Польша независимая и мифическая. Но вместе с тем и варварская. Китчеватая, сведенная к парадам, к демонстрации силы, к похвальбе собственной силой. Глуповатая, детская, варварская, недозрелая. Нет, нет, нельзя ее презирать, поскольку это же мы, наше подсознание. Но следовало быть ответственным, это детское, капризное топанье ногами; это польское распущенное дитятко, вопящее "хочу-у-у!" необходимо держать на поводке и не разрешать плевать на разум.
203
Хейтер (враг, недруг, склочник, ненавистник) (от англ. hate — ненависть) — тот, кто испытывает ненависть к какому-либо человеку. Хейтеры весьма распространены в социальных сетях; они готовы облить помоями все. Иногда от себя лично, часто – по чьему-то заказу. Хейтеров не следует путать с критиками, которые говорят о том, что им не нравится, адекватно и взвешенно описывая недостатки. Подробнее: http://www.wikireality.ru/wiki/%D0%A5%D0%B5%D0%B9%D1%82%D0%B5%D1%80%D1%8B
204
Кстати, для тех, кто не знает: Польша требовала от Запада предоставить ей колонию. Например, Мадагаскар. См. книгу Земовита Щерека "Республика – победительница". Да, это альтернатива, но исторические предпосылки описаны там подробно и верно.