Мужики со станции убалтывали Мислава, хорвата, что путешествовал с нами, вернуться к себе в страну и созывать земляков на великий крестовый поход против ислама.
- Вы, хорваты, - убеждали они, - вы же такие христиане, как и мы. Вы обязаны нам помочь победить всех тем муслимов, албанцев с босняками!
Запад они отвергали. Отвергали его способ жизни и мышления. Сами они жили в Боснии и Герцеговине, созданном Западом искусственном и нежизнеспособном государстве. И трудно было не удивляться их разочарованности, но единственное, что им приходило в головы, что могло заменить западный порядок, это по-новому погрузиться с головой в систем "конкиста – реконкиста", в резню и в кишки. И в презрение. Сами они презирали расфранченный и вылизанный Запад, но с превосходством говорили уже и о македонцах, которые, по их мнению, жили в отсталости и честной нищете.
Эти сербы из вулканизации, как, пооже, и все на свете, считали себя золотой серединой, идеальным обществом, которое лучше других знает, что такое хорошо и что такое плохо. И как следует жить на всем свете.
В мусульманском Нови-Пазаре, столице Санджака[11], люди тоже сидели по кафечайницам в старой чаршие, но уже меньше, чем это бывало раньше: с тех пор, как отремонтировали аллею в новом, более современном квартале города, часть общественной жизни перебралась туда. По вечерам толпа мусульманских подростков сновала по улицам или сидела в пивных, попивая кофе, чай или йогурт. В дискотеке на холме, музыка из которой придурочно орала на все чтыре стороны света, пили исключительно энергетические напитки. Девицы ходили в миниодежках, хотя, чаще всего, без декольте. Парни сидели в клубах сладкого дыма от наргиле и пытались что-то кричать один другому во всем этом грохоте. Немногочисленные сербы, находящиеся вне круга мусульманского стиля жизни, сидели за пивом и глядели на все это кислым взглядом. Утром ни у кого, кроме этих немногочисленных сербов, не было похмелья, и люди потихоньку входили в жизнь. То есть: крутились возле базаров, открывали мини-бизнесы, в которых вечно торчало по несколько человек. И сидели за чашечкой кофе или стаканом чая. В кафане, что была штаб-квартирой одной из санджакских партий, я говорил по-немецки. Потому что этот язык здесь знали. Практически у каждого в семье имелся кто-либо, кто работал в Германии. Понятное дело, Германия здесь осознавалась, но как что-то типа богатого дядюшки, который требует, но и дает заработать. А при случае еще выбрасывает на рынок неплохие товары, ибо машины на улицах, стиральные порошки, средства поддержания чистоты – все это было немецким. Но и все. А помимо этого, дядюшка ядовито настроенный и ворчливый, словно Ангела Меркель вечно ругающая греков за то, что те мало работают. Поэтому у дядюшки можно подзаработать и спокойно вернуться к старой, доброй жизни. За столики.
Биба, мусульманка, торгующая на базаре подделками под "найк" и "эйр макс", говорила, что в Нови-Пазаре чудесная жизнь. Работаешь, когда хочется, а когда не хочется – не работаешь. Ей тоже явно не нравилась мания охренительного навала работы, да еще и регулируемого по часам. Понятное дело, большинство пост-югославских мусульман было проевропейским, вот только – как говорил нам в Баня Луке журналист Срдъян, серб, но прозападный – мало кого здесь волнуют евросоюзные ценности. Евросоюз, убеждал он нас, это бабло. Бабло и уровень жизни, но никак не стиль.
И я слышал это, как мне казалось, уже миллион раз. В Украине, к примеру. Или в Польше.
У боснийской журналистки, восторженной проевропейки с декрарируемыми либеральными взглядами, я спросил в Тузле о том, как выглядит среди таких вот либеральных мусульман проблема подхода, например, к феминизму и правам геев.
Боснийская журналистка стыдливо усмехнулась и ответила: а на кой ляд эти права геев, на кой ляд феминизм – пускай каждый живет, как желает, по-своему, и будет спокойствие. И зачем об этом вообще говорить!
Да. Точно так же было, например, когда я спросил у знакомого албанского левого деятеля, как он в традиционалистском албанском обществе справляется с европейскими ценностями. Ведь поднимать, говорил я, проблемы меньшинств или женщин в ультраконсервативной Албании – это же какая-то каторга или пахота по бетону.
- Ну да, - согласился тот с широкой усмешкой, - потому мы их и не поднимаем.
Прекрасные призраки хипстер-Запада и новая волна деколонизации
11
Новопазарский санджак или Санджак (серб.