В Боснии мы встретили марш в пользу Алеппо, организованный Анной Албот, полькой, проживающей в Германии. В основном там были немцы и поляки. Они шли через всю Центральную Европу и Балканы в сторону Сирии, чтобы таким вот образом выразить свою солидарность со страдающим населением Алеппо. Вставали они утром, брались за руки, вслух, хором произносили несколько раз подряд название Алеппо по-арабски, после чего выступали в путь. За день проходили несколько десятков километров. Их сопровождала полиция, а водители на узких дорогах должны были их объезжать. Спали, чаще всего, в школах. На заборе той, в которой мы спали вместе с ними, на территории боснийской Сербской Республики, была намалевана свастика с вписанными в нее четырьмя кириллическими буквами "С", сокращение от сербского национального лозунга "Само слога Србина спашава": только единство спасет сербов.
Я же размышлял над тем: а вот улучшилось бы настроение у алеппцев, сидящих под бомбами, если бы они услыхали про такой вот марш людей из Первого Мира. Или бы это вызвало только лишь пустой смех.
Но я не насмехался. Над Западом насмехаться легко. Слишком даже легко. Особенно сейчас. Запад мог выглядеть эстетским и лечить переломы в тех местах, которые раньше сам же охотно ломал – но, несмотря ни на что, в мире я не видел альтернативы, лучшей него.
В Мостаре я пытался объяснить двум молодым немкам, уже неделю марширующим в этом марше для Алеппо, в котором шли мечтатели, идеалисты, хипстеры, искатели приключений, путешественники и обычные психи, что имеют в виду все те, которые над ними насмехаются. – Ведь они хотят добра, - не понимали немки. – Так в чем дело? Откуда эта постоянная насмешка над Западом?
Я пытался что-то пояснять, говорить о шкале потребностей в пирамиде Маслоу[12]. О том, что Запад, со своим сочувствием и распространением либеральных, прагматичных ценностей, удовлетворяет потребности Первого Мира, его собственные. Сытого Первого Мира, который уже может позволить себе быть добрым. В этом нет ничего плохого, пытался объяснять я, но даже сам себя не убеждал, хотя с какой-то определенной точки зрения эти потребности могут выглядеть и капризами.
- А разве те, которые видят в них капризы или фанаберии, - спрашивали меня немки, - не могут пересмотреть свой способ мышления? Разве не могут они сами себе разъяснить, что нельзя плохо думать о людях с добрыми намерениями? Неужели они обязательно должны быть такими придурками? Ведь во всем мире мог быть обязательным только один, международный принцип: Try not to be a dick (Старайся не быть хреном моржовым – англ.). И все было бы прекрасно.
Я не до конца знал, что на это ответить. Так что мы еще глубже забирались в Балканы и слушали M.I.A.[13], которая пела о том, что представляет Третий Мир, все эти third world democracies, People's Republics of Swagistans (демократии Третьего Мира, Народные Республики Свагистана[14] – англ.). Только у меня не сложилось представления, будто бы M.I.A. кого-либо представляла. Мне казалось, что я принимаю участие в огромной продюсерской афере, и хотя любил M.I.A., никогда не слышал ее в турецких кебаб-кафе в Берлине или хотя бы Варшаве, либо же в пакистанских будках по продаже лепешек в Лондоне. Не знаю, возможно я и ошибаюсь, может мне просто не посчастливилось, и только потому не слышал, но вот как-то мне не казалось, чтобы все те эмигранты из народных республик Тетьемирастана слушали хипстерскую M.I.A. и чувствовали себя представляемыми ею. Ну да, M.I.A. обращала внимание мира на их потребности, только я никак не мог избавиться от мысли, что посредством этой музыки ее студия попросту продает Западу самокритику и успокоение совести. Наивысшие потребности сытого общества. Продает потребность в сочувствии.
Но никто, кроме самого Запада, до конца Запада серьезно не воспринимал. В каких-то точках его прямо отрицали. Как в Сербии или в России. Иногда, создавалось у меня впечатление, это отрицание можно было понимать как очередную волну деколонизации. На сей раз уже не политической или экономической – но культурной. Россия, после неудачного эксперимента с либеральной демократией, которую ей не удалось себе привить, сдалась и вернулась в старые, по мнению многих - естественные для нее – колеи православного и националистического консерватизма, равно как и стремления закрыть всем рты. Запад отбросила и Беларусь, возвращаясь в самые счастливые времена, которые пережили ее жители, и это не были – sorry, поляки – времена Жечипосполитой, что первой, что второй, но времена СССР. И так далее. В конце концов, от Запада, отсоединилась в какой-то степени и Польша, которая посчитала, будто бы либеральная демократия – это форма насилия на ее тождественности. А после этого она погрузилась в националистической паранойе и восхвалении собственных недостатков, выдаваемых за национальные добродетели. И тут ничего не поделать, что это западные хипстеры и сытые эстеты, которые – o'key – быть может, реализуют свои потребности в сочувствии и искуплении, удовлетворив уже все остальные, выдумали в рамках этой реализации самую гуманную и дружески настроенную по отношению к личности систему. Из всех доступных в настоящее время на земле.
12
Пирами́да потре́бностей — общеупотребительное название иерархической модели потребностей человека, представляющей собой упрощённое изложение идей американского психолога Абрахама Маслоу.
13
Матха́нги "Ма́йа" Арулпрагаса́м (англ.
14
Страна, где живут только классные, крутые, спортивные, сильные, не ненавистные люди. Люди не стареют, пока живут в Свагистане, и это место конфиденциально. – Страна придуманная, но имеет широкие представительства в социальных сетях. Современная утопия?