Гарри изучающе смотрит на меня, а я слишком долго ищу подходящее объяснение, чтобы это выглядело правдоподобно, но и признаваться в обмане тоже не собираюсь. Поэтому просто поджимаю губы.
– Синяк уже сходит. Я рад знать, что ты в порядке, кроха, – ладонь Гарри ложится на мою ещё разукрашенную ударом Нэнси щёку, и он потирает мой подбородок большим пальцем.
О, Боже. У меня живот скручивает от этого прикосновения. Я могу лишь смотреть на его лицо и не двигаться. Эд никогда так не делал. Он редко обнимал меня и, вообще, позволял себе подобные контакты. А Гарри… что-то мне очень жарко становится.
– Чёрт! Это то, о чём я думаю? – От его громкого голоса подпрыгиваю на месте.
Я, вообще, теряю нить происходящего, когда его ладонь исчезает, и он хватает колонку, прибавляя звук на полную мощность.
– Прекрати! Ты что творишь? – Перекрикиваю я музыку и только хочу забрать колонку и «Айпод», как Гарри хватает их и отходит от меня.
– Давай, кроха! Потанцуй со мной! Это же «Жить безумной жизнью»! Опа! – Мой рот удивлённо приоткрывается, наблюдая за Гарри, бросающим колонку и «Айпод» на диван и забирающимся на журнальный столик, подпевая песне.
Где высадились чёртовы инопланетяне? В Париже?!
Это не Эд! Это не может быть Эд, покачивающий бёдрами и танцующий самбу. Он орёт слова песни, откидывая голову к потолку, и поворачивается вокруг своей оси.
Срань Господня! Боже, прости! Чёрт… дерьмо!
Я в шоке смотрю на Эда, спрыгивающего со стола и смеющегося. Я никогда не видела его таким счастливым и танцующим.
– Кроха, пошли! – Отскакиваю от него, а он кружит вокруг меня, вызывая ещё больше удивления и восхищения. Он очень круто двигается, словно его тело само живёт под музыку. Где он этому научился? Когда? Видимо, у нас было слишком много тайн друг от друга.
Гарри. Я не могу больше звать этого человека Эдом. Он выхватывает из моих рук венчик и сжимает зубами, как будто это роза. Его глаза сверкают весельем, и он хлопает в ладоши, медленно приближаясь ко мне. Сама не замечаю, как начинаю улыбаться, а потом и смеяться, когда он прикладывает руки к груди, имитируя разбитое сердце, и протягивает мне руку. Я не могу устоять ни против зажигательных ритмов, ни против этого, неизвестно откуда взявшегося, обаяния Эда…
– Гарри, – выдыхаю я. Он притягивает меня к себе и улыбается.
– Верное замечание, Джози. Гарри. Не Эд. Гарри. И он обожает веселиться, – смеётся он, дёргая меня во все стороны. Я стараюсь подстроиться под него, но откуда я могла знать, что Гарри так умеет.
Мы танцуем. Я, как могу, Гарри дурачится, обхватывая мою талию и наклоняя меня вниз, отчего я охаю и жмурюсь от неожиданности. Я не понимаю, что случилось с Эдом, но этот человек мне очень нравится. Он не читает мне нотаций. Поддерживает самые бредовые идеи, и он танцует. И я не слышала за всю свою жизнь, чтобы он так много смеялся, как за эти несколько минут пока длится песня. Гарри очень красивый. Я никогда этого не замечала. Ни разу не смотрела на него иначе, чем на друга. По крайней мере, осмысленно. Но сейчас что-то во мне изменилось. Я наслаждаюсь обществом Гарри так, как никогда, не наслаждаясь Эдом.
Песня заканчивается, и Гарри отпускает меня, задыхаясь и обмахиваясь.
– Это было улётно. Мне нравится твой плей-лист. Знаешь, как понять, подходит ли тебе человек для долгого общения? Не нужно смотреть на то, кто его друг. Надо послушать, какие композиции он выбирает, – говорит Гарри и подходит к колонке, делая звук тише.
– Именно музыка отражает то, каким бывает человек в разные периоды жизни. Все его печальные мысли и желания, особенно желание веселиться. Плей-лист – это отражение его души и сердца в настоящее время, а порой это они и есть. Поэтому прежде чем дать согласие на дружбу, Джози, попроси послушать то, что слушает он. Так ты поймёшь, есть ли у вас что-то общее, – надо же, Эд никогда бы такого не сказал. Но Гарри повторяет мои мысли.
Не могу поверить, что это мой друг. Наверное, первый раз за долгое время мы нашли общее, и этим удивительным образом является музыка из мультиков. Жизнь непредсказуемая вещь, как и люди.
– Признавайся, ты тайно и без меня брал уроки танцев? – Интересуюсь, забирая из рук Гарри венчик.
– Лоботомия. Всё вылетело из головы. Абсолютно всё, – избегает ответа. Ладно, но я узнаю, когда выйду из собственного заточения.