Если Англию застигла врасплох индусская революция, то ее наиболее грозного соперника – Германию – не менее сильно ударила революция турецкая. Уже в течение почти 15 лет немецкий капитал подбирается к Малой Азии. На берегах Босфора, Черного и Мраморного моря расположен ряд крайне важных торговых портов, открывающих дорогу к внутренним малоазиатским провинциям и отчасти к Персии. Кроме того, в этих провинциях развито возделывание хлопка, по своему качеству не уступающего лучшим американским и индийским сортам. Если подчинить всю эту благодать немецкому влиянию – сразу откроется громадный рынок сбыта, и в придачу немецкий промышленник получает возможность добывать сырой материал (хлопок) по крайне выгодным для себя ценам. И вот, вдохновляемый такими розовыми перспективами, немецкий капитал начинает вести наступление с двух концов. Под давлением «бронированного кулака» султан дает одной немецкой компании концессию на постройку Богдадской железной дороги, сразу открывающей двери в Малую Азию германским предпринимателям. На севере же – на Балканском полуострове – образуется общество восточных железных дорог (тоже на средства немецких капиталистов), непосредственно связывающее Константинополь с австрийской границей. Правда, Австрия – еще не Германия, но опасаться ее не приходится, во-первых, потому, что ее промышленность слишком слабо развита по сравнению с немецкой, а во-вторых, потому, что Австрия уже четверть века послушно плетется в хвосте Германской империи. Итак, мышеловка, по-видимому, захлопнута: на севере восточные железные дороги, на юге – Багдадская, по бокам их, как это обыкновенно водится, основываемые на немецкие деньги рудники, фабрики, заводы, – и вот уже «полуцивилизованный туземец» барахтается в лапах цивилизованных немецких предпринимателей! Турок, араб; серб, болгарин – все это расстегивает свои карманы перед берлинским хищником… Но история обманула эти расчеты. Оказалось, что существует еще и турецкая буржуазия, которая отнюдь не намерена отдавать себя на заклание. Оказалось, что эта буржуазия настолько сильна, что любезного сердцу Вильгельма падишаха Абдул-Гамида она сумела посадить в золотую клетку, провозгласила конституцию и неизбежный национальный лозунг: «Турция для турок». Обворожительно улыбаясь, она заявляет своим европейским опекунам: «Вы научили меня, как вести капиталистическое хозяйство, вы воспитали во мне дух предприимчивости, – не жалуйтесь же, если я усвою ваши уроки и постараюсь отобрать от вас ваши концессии, поставлю таможенные преграды вашим товарам, – словом начну жить для себя самой». И с небывалой силой перекатывается по востоку клич: «Турция для турок», мы не хотим более терпеть европейский разбой». И сколько бы немецкие дипломаты ни старались поддержать старый режим, какие бы средства ни изобретали, чтобы поддержать власть покровительствующего им султана – остановить историю они бессильны. Турецкая революция похоронила навеки турецкий абсолютизм, а вместе с ним и господство немецкой буржуазии. Ближний Восток вырывается из когтей германского орла, подобно тому, как Индия вырывается из лап британского льва.
То же самое политическое возрождение, а следовательно, и зарождение национального капитализма наблюдается и в других восточных странах, бывших до сих пор послушными данниками Европы. В Персии после упорной трехлетней борьбы революция почти восторжествовала: власть ускальзывает из рук шаха и переходит к тавризским революционерам. Египет заготовляет проекты конституции – вскоре, вероятно, и египетская буржуазия заговорит решительным языком ружей и пушек. Словам, вся Азия и часть Африки охвачена восстанием против европейского капитала. Лихорадочно расформируясь изнутри, восточные страны в то же время оттачивают оружие и на внешнего врага. «Они хотят жить для себя» – в переводе на язык европейских капиталистов это значит: «Они не хотят принимать чужие товары, они хотят заводить собственную промышленность, собственные фабрики, собственные железные дороги». Они перестают быть рынком. Время захватов прошло, – для европейского капитализма пробил час расплаты, час страшного суда.