Потом откуда-то просочилась информация, что за всей “Миссией” стоит спонсор, всемогущий гном Момсен, арканзасский миллиардер сомнительного происхождения и одновременно филантроп, который, используя свои связи в столицах мира, уже помог нескольким молодым республикам Африки и Азии, сделал им прямыми стези. При этом он купил себе три или четыре республики поменьше. Но сделал это исключительно из любви к ближнему, безо всякой пользы для себя. Скорее наоборот — их содержание приносило одни убытки и не было никакой надежды, что эти крошечные государства начнут приносить прибыль раньше, чем через десять-пятнадцать лет. К эстонцам он вроде бы относится хорошо, потому что у них якобы спокойный характер, они хорошо поддаются программированию, умеют читать и писать и даже готовы пользоваться услугами Аэрофлота.
Конечно, в парламенте разразились бурные дебаты: этично ли, что Эстонию в ее крестном ходе к восстановлению независимости содержит сомнительный миллиардер из другой страны. Оппозиция еще до начала “Миссии” истолковала это как предательство нации. А когда у них спросили, какие они видят альтернативные источники финансирования, то они вынуждены были признаться в отсутствии конструктивной программы.
Во всяком случае, поддержка Момсена значительно упростила задачу Коэрапуу: ему не пришлось окончательно утратить личное достоинство, чтобы для обеспечения “Миссии” деньгами спекулировать накладными задницами и силиконовыми грудями, как он боялся.
И Пакс не мог их шантажировать.
Шеф в Африке. “Миссия” начинается
Через неделю после собрания Рудольфо уехал. А поскольку в последнее время он все время был в отъезде, то его отсутствие не обратило на себя внимания широкой общественности. Он никому не сообщил, было ли то началом “Миссии” или нет, ибо это была государственная тайна.
Тем не менее многие эксперты утверждали, что это и есть исходная точка “Миссии”.
Официально Рудольфо отправлялся с визитом в Париж и Страсбург. Его сопровождал зарубежный эстонец из Квебека Яак Екабс, который свободно владел французским и знал Париж как свои пять пальцев, поскольку во время учебы в Эколь Нормаль работал таксистом.
То, что именно он сопровождал шефа, вызвало у “молодых политиков” страшное раздражение. Екабс не совсем принадлежал к персоналу Дворца, он был одним из тех, кто работал там короткое время. Фабиан, например, даже не видел его собственными глазами.
По профессии Екабс был архитектором-урбанистом и реставратором. Когда-то они с шефом входили в комиссию, задачей которой было выяснить, какой бордюр на тротуарах исторически больше всего соответствует старому городу. В ходе их совместных обсуждений шеф пробудил в Екабсе интерес к политике. Такая дальновидность невольно наводила на мысль, что уже четыре года назад Рудольфо в деталях знал, как провести “Миссию”.
Теперь они вдвоем должны были работать в западных кулуарах, подготавливая почву для интеграции Эстонии в свободный мир.
Рудольфо и Екабс отправились через Хельсинки. Этот город в связи с зарубежными поездками эстонцев стал выполнять роль, которую раньше играла Москва.
Список делегации
Внутреннее напряжение канцелярии нарастало с каждым днем, потому что список делегации все еще не был объявлен. И тут канцелярия узнала, что одним из участников “Миссии” назначен Орвел. “Может случиться, что нам понадобится таскать тяжелые пакеты”, — объяснил Рудольфо этот выбор в своем факсе.
“Политики” откровенно ехидничали. “Ах значит, чертов стукач поедет представлять Эстонию”.
И уже на следующий день пришло утверждение кандидатуры Андерсона. Он участвовал в “Миссии” как руководитель политического отдела, и, по мнению Фабиана, это был верный шаг, ибо после этого “молодые политики” не могли больше вставать на дыбы, дескать, их оттесняют в сторону.
И пока что это было все. В списке, представленном портному Дворца для снятия мерок (это происходило каждый месяц 5-го и 15-го числа), чтобы тот сшил им парадные костюмы, больше никого не было.
Но особенно всех сводило с ума то, что никто точно не знал, сколько человек должно входить в делегацию. Это тоже было засекречено. Так что те, кто жаждал поехать, не знали, есть ли у них какая-нибудь надежда или нет. Некоторые эксперты все-таки предполагали, что поехать должен кто-то еще. Потому что если придется голосовать на выездном совещании, то должно быть нечетное количество участников.
Три дня о шефе и Екабсе не было ни слуху ни духу. Затем в канцелярию пришел факс. Почему-то он был отправлен из сомалийского Могадишу.