Ночью, прежде чем разойтись по комнатам, они постояли с Екабсом и Андерсоном в коридоре и обсудили обстановку. Андерсон был возмущен:
“Мы что, так и будем торчать при нем?”
“Вполне возможно, — кивнул Екабс стоически. — Кстати, у Хайле Селассие, говорят, был такой же стиль работы”.
Екабс провел с шефом целую неделю и знал, что говорил.
Первый по-настоящему рабочий день
Утром Фабиан встал в четверть восьмого. Он даже сделал гимнастику перед открытым окном, это помогало развеять неопределенное внутреннее напряжение, и постоял в душе под сильным напором воды, ибо и это действовало успокаивающе. Около восьми он спустился по лестнице в вестибюль, откуда вела дверь в кафе.
Андерсон был уже там и сообщил неприятную новость: как почти везде в Новом Свете, завтрак не входил в счет за гостиницу.
Фабиан заказал было кофе, но, заглянув в меню, чтобы узнать цену, успел отменить заказ, поскольку официант все еще стоял возле Андерсона. Фабиан заказал воду со льдом. Тут же поменял свой заказ и Андерсон, тоже предпочтя воду со льдом.
Однако Орвел, зашедший через минуту после Фабиана, обозрев меню на английском и французском языках, которых не понимал, заказал яичницу с беконом. Но яичницы не оказалось, и Орвел вынужден был довольствоваться кофе с булочками.
“Ну и дела”, — ворчал он, жуя венские булочки.
Андерсон и Фабиан выпили свою воду, холодную до боли в зубах, пожелали Орвелу приятного аппетита и встали.
“Видал?! — презрительно фыркнул Андерсон, когда они шагали через зал к выходу. — Он может себе это позволить, у него деньги от КГБ! Чертов стукач!”
В дверях они столкнулись с Рудольфо и Екабсом.
“Уже позавтракали? — спросил Рудольфо с сияющим лицом. — Мы тоже — недолго. Сегодня будет насыщенный день. Вальмар, — так звали Андерсона, — будь так любезен, принеси мне необходимые газеты. Вчера у тебя отлично это получилось”.
Андерсон, не сказав ни слова, ушел.
“Что это с ним? — озабоченно спросил шеф у Фабиана. — Он словно сам не свой. Я не вижу шарма и готовности к бою. Ауры нет. Может, наш отель действует на него отрицательно? Может, он лучше себя чувствовал бы в студенческом общежитии? Я постараюсь это запомнить, и потом мы с Момсеном что-нибудь предпримем. Мы должны заботиться о благополучии всех членов делегации и учитывать их особенности. Именно теперь, когда „Миссия“ подходит к решающему броску, нам каждый человек важен, мы никого не можем потерять”.
И шеф направился к ближайшему столу, где Екабс уже что-то обсуждал с официантом.
“Встретимся через сорок пять минут у меня”, — бросил он Фабиану вдогонку.
Рутть Ныммелийватеэ
В девять часов они были у шефа и ждали указаний, как вчера. Екабс коротко проинформировал их о результатах визита в общество зарубежных эстонцев. Они были позитивными. Нашлись посредники, которые были готовы ввести эстонцев в круги, в которых вращались люди, способные в свою очередь помочь устроить аудиенцию с президентом. “Миссии” было очень важно проникнуть к президенту, ибо после этого их приняли бы деловые круги большинства других государств.
Но что еще важнее — тогда у комиссии по суверенитету местной канцелярии иностранных дел не было бы никакого основания отклонить просьбу Эстонии о регистрации своей независимости. Ибо хотя независимость Эстонии была признана, но отнюдь не зарегистрирована. Это был тонкий политический нюанс, который позволял сильным мира сего свободно маневрировать в отношениях с Москвой.
Если их независимость здесь зарегистрируют, то не будет больше никаких препон для интеграции Эстонии в Мировую Схему. Все это объяснял им Рудольфо.
“Итак, давайте посмотрим сообща, к кому мы сегодня можем подъехать, — продолжал Рудольфо, находясь в особо хорошем расположении духа. — С учетом того, что нам не забудут предложить хороший кофе и дадут что-нибудь пожевать”.
В этот момент Рудольфо показался Фабиану очень человечным.
И они начали составлять список. В основном говорил шеф, потому что остальные имели весьма смутное представление о местных обстоятельствах и не знали деятелей политического и делового мира. Теперь Фабиан кое-что услышал о здешних организациях, которые неформально были связаны с коридорами власти. Также у него сложилось кое-какое представление о некоторых деятелях Эстонского зарубежья.
Как раз в тот момент, когда шеф спросил их мнения, как избавиться от назойливой госпожи Модильони, выступавшей здесь официальным представителем Эстонской Республики в довольно высоких кругах, так как у нее была соответствующая бумага от господина Ристсоо, последнего руководителя Верховным Советом, которую тот написал по рекомендации самоуверенных советников, — как раз в тот момент к ним постучали. В дверях стоял служитель отеля в ливрее и за ним какая-то пожилая дама.