“Не исключено, что в этом отношении мы сможем вам чем-нибудь помочь”, — заявил президент.
Рудольфо не дал усыпить себя обещаниями и снова вернулся к главному:
“Это предложение, ваше превосходительство, чрезвычайно великодушно, и мы благодарны вам за это. Но я заверяю вас, что эстонскому народу важнее, нежели тысяча вышколенных учителей, знание, что его принимают всерьез. Это нас окрылило бы, и мы наверстали бы упущенное своими силами”.
Фабиан все записывал. К своему удивлению, он обнаружил, что совсем не волнуется и даже способен делать кое-какие наблюдения. Например, он заметил, что носки у президента светлее, чем у него, и костюм вовсе не черный и не темно-синего или серого цвета, как предписывает этикет, а зеленоватый. И галстук был не красных тонов, а коричневатый, напоминавший цвет сосновой коры.
Президент подтвердил, что встреча была на редкость продуктивной, ибо он узнал много нового о ситуации в Эстонии.
“Я бы с удовольствием продолжил нашу беседу, но видите, тот джентльмен в дверях уже подает мне знак. Он составляет мой план на день. Меня ждут новые обязанности. Он очень требовательный и пунктуальный человек, я не смею ему противоречить”.
Присутствующие улыбнулись. Фабиан подумал, что наверняка президент произносит эту шутку несколько раз в день, когда какая-нибудь встреча грозит затянуться сверх положенного времени, но тем не менее тоже улыбнулся. Все встали, и часть людей уже вышла в приемную. Но Рудольфо не захотел уйти просто так. Неожиданно он воскликнул на эстонском языке: “Танцуем каэраяан!”
Он сделал поклон перед этнографом, показал ей несколько шагов и начал скакать вместе с чернокожей женщиной.
Президент, который был уже на выходе, усмехнулся и позвал министра обороны: “Джон, посмотри, что этот человек вытворяет!”
Рудольфо проскакал мимо Фабиана и Андерсона и скомандовал: “А теперь, молодые люди, вы должны так сплясать, будто за вами черти гонятся! Это приказ”.
И Фабиан, который не был любителем танцев, и Андерсон, тоже не из танцоров, принялись прыгать, как зачарованные.
Яак Екабс пригласил танцевать Айно Найстепуна. А Рудольфо вдруг остановился перед президентом и сказал, что в Эстонии на деревенских праздниках пляшут быстрые танцы и мужчины танцуют друг с другом, и потащил президента отплясывать бешеную польку. Телохранитель инстинктивно рванулся к президенту, но ветеринар-психиатр дала ему знак, что бояться нечего.
Танец напоминал Фабиану пляску из какого-нибудь фильма о Диком Западе, и находящимся в помещении он тоже показался по-голливудски своим.
“Джон, ты только посмотри, что этот человек со мной делает!” — крикнул президент министру обороны.
Когда танец окончился, он объявил:
“Джентльмены, с вами было очень приятно. Мне сегодня не придется бегать три мили после работы”.
Присутствующие от души рассмеялись. Наверняка президент шутил так не каждый день. Запыхавшись, все вышли вслед за Рудольфо, провожаемые веселым смехом и словами прощания офицера протокола и секретарши, наблюдавших все это действо.
В ста метрах от дома, на лужайке, их ждала группа людей — среди них пара операторов и несколько аккредитованных журналистов.
Им навстречу поспешили представители местного эстонского сообщества мистер Кийр и мистер Тоотс, оба были в штанах для игры в гольф и шерстяных чулках. Оба хлопали в ладоши.
“Это превосходно! — воскликнул мистер Кийр. — Это рекорд!”
А мистер Тоотс добавил:
“Вы устояли и вызвали интерес”.
“Официально прием длится двадцать минут, а вы выдержали целых двадцать шесть”, — пояснил мистер Кийр.
“Латыши продержались — девятнадцать, а Белизе — только девять”, — добавил мистер Тоотс.
“Можно сказать, что свобода и признание в кармане. Вы уже независимы”, — кудахтал мистер Кийр.
И журналисты выражали им признание.
“Это, несомненно, отличный результат”, — было их единодушное мнение.
“Как вам удалось так долго продержаться?” — поинтересовался представитель местной духовной радиопрограммы.
“Потому что ваш президент умеет так хорошо танцевать”, — ответил Рудольфо.
Андерсону никак не удавалось вставить свое слово, и поскольку сейчас на территории резиденции осталась последняя возможность это сделать, то он выкрикнул: “За что он только зарплату получает?”
А Фабиана охватила паника, ему вспомнилось данное обещание открыть банку консервов и съесть кильку на пресс-конференции. А банка осталась в отеле.